Алькатрас и Кости Нотариуса

— Каштаны, парень! — выругался Каз. — Может, комет с неба ты и не хватаешь, но я точно не хочу, чтобы тебя убили по моей вине. Это мой долг перед твоим отцом. Идем — мы потеряемся, а потом отправимся в Нальхаллу.

— И бросим остальных на верную смерть?

— С нами все будет в порядке, — возразила Бастилия. Слишком быстро.

Говоря по правде, я замешкался. Возможно, это не очень-то по геройски, но немалая часть меня хотела отправиться вместе с Казом. Мои руки вспотели, сердце бешено колотилось в груди. Корабль снова качнулся, когда в нас чуть не угодила еще одна ракета. Я заметил, как на правой стороне кабины появилась паутина из мелких трещин.

Я мог сбежать. Покинуть это место. Никто не стал бы меня винить. И мне так отчаянно этого хотелось.

Но я сдержался. Возможно, вы решите, что я поступил смело, но могу вас заверить, в глубине души я настоящий трус. Как-нибудь в другой раз я вам это докажу. А пока что просто поверьте, что тогда меня воодушевила вовсе не отвага, а гордость.

Я был Окулятором. Австралия сказала, что я их главное оружие. Я твердо решил выяснить, на что способен.

— Я хочу подняться на крышу, — заявил я. — Как мне туда попасть?

— На потолке есть люк, — наконец, ответила Бастилия. — В той же каюте, куда ты поднялся по веревочной лестнице. Пойдем, я покажу.

Когда она сделал шаг, Каз схватил ее за руку.

— Бастилия, ты правда позволишь ему это сделать?

Она пожала плечами.

— Если ему не терпится попасть на тот свет, то я-то здесь при чем? Минус одна причина для беспокойства.

На моем лице появилась вялое подобие улыбки. Я достаточно хорошо знал Бастилию, чтобы услышать в ее голосе нотки тревоги. Она всерьез беспокоилась за мою жизнь. А, может быть, просто злилась. По ней толком и не скажешь.

Она помчалась по коридору, и я направился следом, быстро вникая в ритм ходьбы при помощи новых ботинок. Едва коснувшись стекла, они сразу же фиксировались на одном месте, помогая мне сохранять равновесие — что я оценил по достоинству, когда корабль зашатался от очередного выстрела. В ботинках я двигался чуть медленнее обычного, но они того стоили.

Бастилию я догнал уже в каюте, где она перекинула рычаг, открывая люк в потолке.

— Почему ты мне это позволяешь? — спросил я. — Когда я рискую жизнью, ты обычно жалуешься.

— Ну да, просто если в этот раз ты все-таки погибнешь, то опозорюсь не я. Сейчас ты под защитой моей матери.

Я удивленно поднял бровь.

— Плюс ко всему, — добавила она. — у тебя, возможно, что-нибудь да выйдет. Кто знает. Раньше тебе везло.

Я улыбнулся, и эти слова поддержки — уж какие-никакие — придали мне решимости. Я взглянул вверх.

— Как мне попасть наружу?

— Твои ноги и к стенам прилипают, дурень.

— А, точно, — сказал я в ответ. Сделав глубокий вдох, я шагнул прямо на стену. Это оказалось проще, чем я думал — если верить специалистам по силиматике, Стекло Хватателя удерживает на месте все тело, а не только ноги. Так или иначе, я на собственном опыте узнал, что взобраться по стене на самый верх Драгонавта было не так уж сложно (пусть в процессе я и был слегка дезориентирован).

А теперь давайте потолкуем о воздухе. Воздух, как вы понимаете, — штука весьма занятная. Благодаря ему, наш рот может издавать всякие клевые звуки, он переносит запах от человека к человеку, и без него никто бы не смог сыграть на воображаемой гитаре. Ах да, есть у него еще одно полезное свойство: им можно дышать, благодаря чему на нашей планете до сих пор обитают животные. Короче говоря, воздух — отличная вещь.

У воздуха, впрочем, есть одна особенность: думать о нем вы обычно начинаете только, когда его (а) начинает не хватать или (б) становится слишком 

много. Второй вариант становится особенно неприятным, если целая струя этого самого воздуха прилетает вам в лицо со скоростью под пятьсот километров в час.

Ветер попытался отшвырнуть меня назад, и в вертикальном положении я удержался, только благодаря Стеклу Хватателя. И даже с ним я клонился назад, готовый вот-вот упасть, будто неподвластный гравитации танцор из музыкального клипа. Я бы даже почувствовал себя крутым парнем, не испугайся тогда за свою жизнь.

Бастилия, наверное, поняла, в какую я угодил передрягу, потому что сразу помчалась к кабине пилота. Я до сих пор не знаю, как именно она убедила Австралию притормозить корабль — такое решение, как ни крути, казалось верхом глупости. И все же ветер сбавил обороты до мало-мальски приемлемой скорости, а мне удалось дотопать по крыше Драгонавта до самой Драулин.

Рядом со мной трепыхались массивные крылья, и извивалось змееподобное тело стеклянного дракона. Но я, несмотря ни на что, твердо ступал вперед. Наверху — звезды и Луна на ночном небе, под ногами — светящаяся пелена облаков. До передней части корабля я добрался в тот самый момент, когда Драулин заблокировала своим мечом очередной выстрел луча Морозильщика. Когда я приблизился, она развернулась в мою сторону.

— Государь Смедри? — обратилась она голосом, приглушенным от ветра и ее собственного шлема. — Что, во имя Первых Песков, вы здесь забыли?