Алхимия

Итак, всё начинается с первоматерии. Алхимик должен найти вещество, которое разлагается на составляющие: Сульфур (Философская Сера) и Меркурий (Философская Ртуть). Казалось бы, чего проще. Взял серу, взял ртуть — и пошло-поехало. Но в том-то и дело, что философские они, а вовсе не обычные. Существуют десятки, если не сотни, предположений, чем же на самом деле являлись эти «сера» и «ртуть». Однако лиха беда начала. Тут ещё появляется Ртуть Философов, вроде бы то же самое, что Философская Ртуть, но вроде бы и нет. Некоторые авторы называют её Философским Азотом, Солью или, наконец, используют латинскую анаграмму VITRIOLVM, расшифровывающуюся так: «Visita Interiora Terrae Rectificandoqve Invenies Occultvm Lapidem Veram Medicinam» («Посети тайныя земли и, очищая, изобрети тайный Камень, истинное Лекарство»). Вообще, читая алхимические тексты, постоянно натыкаешься на то, что всё здесь «двоится». Как тут не вспомнить эзотерика от политики — современного французского писателя Жана Парвулеску? «Всё, что приближается к сущности, раздваивается». И действительно, никогда нельзя быть уверенным не только в том, что здесь означает конкретное выражение, но и адекватно ли оно самому себе. Однако вернёмся к Великому Деланию. Философская Ртуть особым образом очищается, а затем соединяется с Философской Серой — смешивается и помещается в герметично закупоренный сосуд — Философское Яйцо, колбу с чрезвычайно длинным горлышком. Затем этот сосуд заключается в атаноре — алхимической печи, после чего происходит варка. Но помимо явного огня есть также и тайный, о нём пишут почти все адепты. Однако одни из них отождествляют его с витриолом («Солью»), а другие указывают на то, что это просто сам принцип соединения Философской Серы и Философской Ртути. Но так это или эдак, под воздействием огня явного начинается процесс, именуемый сублимацией (возгонкой). Вещество в Философском Яйце поднимается в виде «тумана» и выпадает «дождём». Если всё сделано правильно, наступает первая основная стадия Великого Делания — Работа-в-Чёрном, символизируемая вороном. Вещество чернеет и «гниёт», это смерть двух, ведущая к рождению одного — «двуполого вещества», андрогина, или, точнее, REBIS'a (что буквально значит «двойная вещь»). Теперь это не два вещества, но «плоть едина». Вслед за вороном приходит гусь (лебедь), иначе говоря, наступает Работа-в-Белом, убеление вещества, увенчивающееся получением Малого Магистерия — тяжёлого серого порошка с металлическим отливом. Этот Малый Магистерий позволяет получать из любых «основных» металлов (золото, ртуть, железо, свинец, олово, медь) — серебро. Но Великое Делание на этом не останавливается. На смену гуся приходит феникс (петух) — Работа-в-Красном. Её результатом является Алый Лев или Великий Магистерий — тяжёлый, шафранного цвета порошок. Добавляя его в расплавленный металл, предварительно облепив пчелиным воском, можно получать золото. Но для алхимиков это не было самоцелью. Важнее будет сказать, что при растворении порошка в спирте получали так называемую панацею — лекарство, избавляющее от любых болезней и продлевающее жизнь сколь угодно долго. И по преданию, некоторые из великих алхимиков прошлого до сих пор живы.

Разумеется, таковым алхимическое Великое Делание предстаёт лишь при самом первом приближении, соотносящимся с самим процессом, к примеру, в той же степени, в какой выражение «тягота, смута, переворот» соотносится с реальной историей России. Алхимия — наука крайне сложная, её терминологический вокабулярий неоднозначен, узус «гуляет», всё «плывёт» и перетекает из одного в другое. Поэтому здесь всегда всё будет «и так, и не так».

Алхимические трактаты вовсе не похожи на скучные современные книжки по химии. Это причудливое баснословие, собрание самых невероятных мифов и легенд, символически иллюстрирующих алхимическое Делание. И вдобавок ко всему — изощрённые миниатюры и гравюры-головоломки, где изысканность и великолепие спорят с точностью деталей.

Алхимическая символика настолько пропитала собой европейское изобразительное искусство, а также музыку, зодчество, литературу, что было бы странным, коли не появились бы исследователи, с одной стороны, не понаслышке знающие о Великом Делании, с другой стороны, склонные к искусствоведческим штудиям. Самые известные алхимики XX века как раз и были таковыми. Это прежде всего Фулканелли (буквально «Извергающий») и его ученик Эжен Канселье (чьё имя, согласно фонетической кабале, к которой постоянно прибегают алхимики, можно истолковать как «Благородный Письмоводитель»).