Алхимик

– Видите ли, моя дочь… – У него перехватило дыхание. – Ей довелось работать у вас… э-э-э… у вашего отца, в Лаборатории генетических исследований Баннермана, так, кажется?

– Дочь? – Монти не могла припомнить эту фамилию.

– Джонсон… это ее фамилия после замужества.

Монти просияла:

– Сара Джонсон? Да, конечно, Сара три года работала у нас бухгалтером. Ушла примерно шесть месяцев назад – она ждала ребенка. Как она? Кого она род… – Монти остановилась как вкопанная, увидев выражение его лица: казалось, за несколько секунд человек на глазах постарел лет на десять. На мгновение ей показалось, что он вот-вот потеряет сознание.

– Вы позволите мне войти? Благодарю вас. Всего на минуту. Я не задержу вас.

Он вошел походкой пожилого человека, хотя ему не могло быть больше пятидесяти, подумала она.

– Прекрасно, – сказал он. – Какой красивый сельский дом. Всегда хотел иметь такой, но… э-э-э… Франсуаза… – Он опустил голову, словно стараясь успокоиться, что ему давалось с трудом.

– Разрешите взять ваше пальто?

Он заметил картину на стене. Простой сельский пейзаж: поле, амбар, одинокий дуб.

– Могу ли я узнать имя художника?

Монти покраснела:

– Это я.

Он внимательно уставился на нее:

– У вас талант… вы выставлялись?

– Боюсь, что нет. Я уже несколько лет не писала – нет времени.

– Да, время, этот вечный враг. – Он грустно улыбнулся.

– Не хотите ли чего-нибудь выпить? Кофе, чай? Пиво?

– Был бы признателен просто за стакан воды. Я оставил машину в конце лужайки, что встретилась по пути, – не знал, удастся ли развернуться.

Она повесила пальто гостя и снова посмотрела на него. На нем был мятый серый фланелевый костюм, белая рубашка и зеленый галстук с каким-то неразборчивым логотипом в центре. Несколько прядей волос торчком стояли на макушке, словно одинокие сосны на обвеваемой ветром вершине.

– Пройдемте в кухню: я сама только что пришла домой и еще не согрелась. – Она все еще была в накинутом пальто.

– Я не задержу вас надолго, – повторил он, обратив внимание на тающее масло, и опустился на один из деревянных стульев.

Монти передвинула сковородку, закрыла крышку плиты и налила гостю стакан воды, ухитрившись все это сделать как бы одним движением.

– Значит, – гость поднял глаза на Монти, – значит, вы не слышали о Саре? – Он кивнул, словно и не ждал другого. – Конечно, вы не могли знать. Но, видите ли, она умерла при родах.

Монти потрясенно опустилась на стул.

– Умерла? – бессмысленно повторила она. – Господи… мне жаль. Как мне жаль…

– Спасибо, вы очень любезны. Она всегда говорила, что вы и ваш отец так добры…

– Она была милая девочка… я очень любила ее. Не могу поверить, что она…

– Ужасно, – сказал он.

– А как ее муж? Его вроде звали Алан? Он справился с горем? А как ребенок?

Уэнтуорт обхватил пальцами высокий стакан, как делают, когда хотят согреться от его тепла.

– Ребенок был так страшно изуродован, что выжить он просто не мог.

Монти вспомнила тихую трудолюбивую девушку, которая пришла к ней сказать, что она уходит, так как готовится стать матерью.

– Как ужасно, – сказала она. – Я искренне сочувствую вам, мистер Уэнтуорт, и Алану. Я напишу ему записку.

– Да, благодарю вас. Спасибо… но… мм… – Он поднял глаза на лампочку под желтым абажуром, словно та могла дать ему ответ на какой-то вопрос космического масштаба, и снова опустил взгляд на столешницу из сосновых досок. – Алан… э-э-э… – Он сделал паузу и, казалось, слегка осел, как шар, из которого выпустили воздух. – Видите ли, он не сможет получить ее. Он покончил с собой на следующий день после похорон… он… ну да… понимаете, в своей машине в гараже… провел шланг…

Монти застыла на месте, с трудом воспринимая все эти страшные известия. Смерть пугала ее; она еще как-то принимала, когда умирали люди намного старше ее, но ее страшно пугало, когда смерть настигала людей ее возраста или моложе. Она начала собираться с мыслями, пытаясь понять, почему отец Сары предпринял столько усилий, чтобы доставить ей эти известия.

Поняв, о чем она думает, Губерт Уэнтуорт сказал:

– Я должен был бы позвонить вам… прежде чем вторгаться, я… понимаете ли… – Его глаза обежали комнату и потеплели, когда остановились на другой ее картине. – Приходится с опаской относиться к телефонным линиям… ведь так легко подключиться к ним и подслушать разговор… если вы понимаете, что я имею в виду.

Она нахмурилась, задавшись вопросом, не сказалась ли эта трагедия на его здравом уме.

– Циклоп, – сказал он, внезапно поднимая глаза и в упор глядя на нее. – Синдром циклопа. Вы слышали о таком? – Он горестно вскинул брови.

– Нет… но…

– Это редкое генетическое нарушение, сказывающееся на детях. Это страшное зрелище, просто жуткое. – Он сделал глоток воды. – Бесформенная голова, лица вообще нет – ни рта, ни носа, вообще ничего. Кроме одного глаза в центре лба. – Он постучал себе по лбу. – Порой волосы по всему телу.

– О господи, – только и смогла сказать Монти, когда представила себе этот жуткий образ. Внутри она вся содрогнулась. – Как же это случилось?

Он снова посмотрел на лампочку, а затем на источник тепла.