Алхимик (сборник)

Напоив Мэгги, Лоло входит в дом и пьет сам из водяного фильтра. В прохладе саманного дома и вода прохладна. Низко над головой можжевеловые балки. Лоло садится и подключает камеру Бюро рекламаций к солнечной панели, которая установлена на крыше. Огонек зарядки мигает янтарным. Лоло встает и берет себе еще воды. Он привык к жажде, но почему‑то сегодня никак не напьется. Сегодня его держит за горло Биг‑Дэдди‑Драут.

Входит Анни, отирая загорелой рукой пот со лба.

– Много не пей, – предупреждает она. – Качать нельзя было, гвардейцы вокруг шатаются.

– Какого черта им тут надо? Мы же даже еще затворы не открывали.

– Сказали, что тебя ищут.

Лоло едва не роняет чашку.

Узнали .

Узнали про посаженный тамариск. Узнали, что он расщепляет и сажает кластеры корней. Что таскает здоровые куски тамариска вдоль реки во все стороны. Неделю назад он запостил заявку на тамариск в каньоне – пока что самая большая заросль, стоит целого акрофута водяной премии. И вот гвардейцы пришли за ним.

Лоло ставит чашку, сдерживая дрожь в руке.

– Чего им надо, не сказали?

Сам удивился, что голос не дрогнул.

– Только что хотят с тобой говорить. – Она добавляет после паузы: – На «хаммере» приехали. Который с пушками.

– Они всегда на них ездят. Ерунда какая‑нибудь.

– Мне Лейк‑Хавасу напомнило. Когда нас вычищали. Когда закрыли станцию очистки воды и люди пытались сжечь офис компании.

– Наверняка ерунда.

Вдруг Лоло становится радостно, что не рассказывал ей про свои тамарисковые художества. Ее не могут наказать вместе с ним. А на сколько акрофутов он должен быть наказан? Сотни, наверняка. Значит, он им нужен. Поставить в бригаду на Соломине и заставить работать до конца жизни, вечно расплачиваться с водяным долгом. Он же посадил сотни, если не тысячи кустов тамариска, разбрасывая их повсюду, как шулер за покерным столом, перенося с берега на берег, убивая снова, снова и снова и каждый раз посылая «доказательства».

– Ерунда какая‑нибудь, – повторяет он.

– Вот так и в Хавасу говорили.

Лоло машет в сторону своего свежевспаханного участка. Солнце жарит клочок земли горячо и сильно.

– Да не стоим мы тех усилий. – Он заставляет себя улыбнуться. – Наверное, их визит как‑то связан с теми экопсихами, что пытались Соломину взорвать. Кто‑то из них вроде бы побежал в эту сторону. Да, наверняка.

Анни качает головой, не убежденная.

– Не знаю. Они могли с тем же успехом у меня спросить, а не у тебя.

– Да, но я много где бываю и много чего вижу. Вот поэтому, ручаюсь, я им и был нужен. Ищут экопсихов.

– Ну, может, ты и прав, и дело в этом. – Она медленно кивает, стараясь заставить себя поверить. – Эти психи – ну совершенная бестолочь. Людям воды не хватает, а они хотят отдать реку каким‑то рыбам и птицам.

Лоло энергично кивает и усмехается шире.

– Ага, дураки.

Внезапно его взгляды на экопсихов приобретают окраску братской нежности. За ним ведь тоже калифорнийцы охотятся.

Всю ночь он не спит. Инстинкты говорят, бежать надо, но не хватает духу ни сказать Анни, ни покинуть ее. Утром он уходит на охоту за тамариском, и тоже безрезультатно. Ни одного стебля за целый день не вырубил. Размышляет, не застрелиться ли из ружья, но дрейфит, вставив стволы в рот. Лучше быть живым и в бегах, чем мертвецом. Глядя в дыры стволов, он наконец понимает, что следует признаться Анни, сказать, что годами был водяным вором и теперь ему нужно бежать на север. Может быть, она пойдет с ним. Может быть, поймет причину и они убегут вместе. Это у них, по крайней мере, остается. Не даст он этим гадам засадить себя в трудовой лагерь до конца жизни.

Но когда он возвращается, гвардейцы уже ждут: сидят в тени своего «хаммера» и разговаривают. Когда Лоло переваливает через гребень, один хлопает другого по плечу и показывает рукой. Оба встают. Анни снова в полях, ворочает комья земли, не имея представления, что происходит. Лоло въезжает, рассматривая гвардейцев. Они, прислонившись к своей машине, смотрят на него.

Вдруг Лоло видит свое будущее. Оно пробегает перед глазами, как в кино, ясное, как синее небо. Он кладет руки на ружье. Оно на другом боку Мэгги, гвардейцам не видно. И держит Мэгги так, чтобы она к ним этим боком не повернулась, спускаясь по склону.

Гварды вразвалочку движутся к нему. У них «хаммер» с пушкой пятидесятого калибра, у обоих «М‑16» через плечо. В полной пуленепробиваемой броне, и видно, что они вспотели, им жарко. Лоло едет медленно. Обоих – в голову . Пот струится между лопатками. Рука скользит на ложе ружья.

Гвардейцы не волнуются. У них автоматы все еще на ремне, и они подпускают Лоло ближе. Один широко улыбается. Лет ему примерно сорок, загорелый. Давно, наверное, шатается под открытым небом. Второй поднимает руку:

– Эй, Лоло, привет!

Лоло так удивлен, что отпускает ложе ружья.

– Хейл?

Узнал он этого гвардейца. Росли вместе. Миллион лет назад в футбол играли – когда футбольные поля еще зеленели травой, и разбрызгиватели пускали воду прямо в воздух. Хейл. Хейл Перкинс. Лоло хмурится.

В Хейла он стрелять не может.

– Все тем же занимаешься?

– Какого черта на тебе эта форма? Ты что, у калифошек теперь?