Аллегро

— Гейл, извините, что так получилось… Я так рад! Спасибо, что вы выручили нас… И… что мы нашли вас… Мы специально сюда за вами…

Гейл смотрит непонимающе. Александр спохватывается, переходит на её английский… Она перебивает.

— Нет-нет, Алекс, в этом ничего особенного нет… Любой бы на нашем месте также бы поступил… Всё должно быть только справедливо, и только по закону. Я рада, что все так удачно закончилось. Но почему вы потерялись в аэропорту? Что-то случилось?

Александр видит, что Гейл никак не хочет слышать его, уводит разговор в сторону, его это расстраивает, но он держится… Очень трудно расставаться с иллюзиями! Ещё как трудно!

— Да нет, всё в порядке. Мы случайно встретили друзей. И…

Если откровенно, то Смирнов уже разобрался в себе, понял: он её не любит, любуется только. Ею самой, улыбкой, глазами, голосом… И врёт. Врёт, врёт, всё врёт! Явную фальшь слышит в своём голосе и обиду на сердце, что он ошибся, что обманулся… Себя обманул.

— А мы целый день вас ждали, ждали, волновались, — пряча глаза, говорит девушка. — Без вас начинать нельзя. Вы наш главный герой.

— Вы меня ждали? — всё уже зная, понимая, уже оттолкнувшись, попрощавшись, зачем-то всё же спрашивает. Тщеславие, или глупость? Второе, скорее всего.

— Ну-у, — в этом её растерянном «ну», Санька слышит полный и окончательный приговор для себя. — Все мы ждали, весь оргкомитет, — теряясь от прямых вопросов произносит девушка. — Вы же действительно главный герой.

— Да какой там герой, обычный музыкант… — кисло произносит Смирнов. Заметим, кислость звучит только в голосе, да на лице тень. На самом деле, на душе светло вдруг у Саньки стало. Словно туча нежеланная с души сошла, груз тяжёлый свалился, он вновь стал прежним Санькой Смирновым. Не тем, который в чужой одежде, в чужой роли… А тем, прежним, которые на своём месте, не на чужом. Смирнов неожиданно светло улыбнулся. И глаза светлее стали, когда душа тональность поменяла… Перемена девушку озадачила. Испытующе глядя, она продолжила…

— Алекс, не скромничайте. Вам сейчас радоваться нужно, гордиться. Поверьте, это не случайно! Это выбор международного жюри! Закрытого конкурса!

Санька вновь собрался отмахнуться, но Стив помешал…

— Гейл, дорогая, ты представляешь, что я только что узнал от наших друзей? — Неожиданным «призом», с широчайшей улыбкой возникая, спрашивает он. Гейл с интересом широко открывает глаза. — Помнишь, мы с тобой вчера на концерте русской группы «Хот раша фингерс» были? — спрашивает он. Девушка кивает. — Знаешь, кто это были? Угадай!

— Кто?

— Да вот, они же! — С улыбкой на лице кричит Стив, указывая вокруг себя. — И Алекс, и Вениамин, и…

— Сэм Вайншток, — вовремя подсказывает Сёма. — Промоушен-директор, к вашим услугам. Можно просто Сёма.

— Не может быть! — обрадовано восклицает Гейл. — И вы, Алекс, тоже там были?

— Да, — мнётся Смирнов. — Экспромт получился… Моя бывшая группа.

— Почему бывшая? — обижается Венька. — Самая настоящая! Вам понравилось? — спрашивает девушку. — Как мы звучали?

— Ещё как! — восклицает она. — Правда-правда! А я смотрю, и не могу понять, кого вы мне напоминаете…

— Они в париках были, — замечает продюсер Вайншток. — И цвет, и модель я сам выбирал. Чтобы ярко, стильно. Эминем отдыхает…

— Мне действительно понравилось, — говорит девушка. — Особенно вот эта мелодия. — Напевает её… Мягкое меццо-сопрано приятно вписывается в лесной антураж. Тему тут же голосом подхватывает и фронтмен группы Вениамин. Остальные с заметным удовольствием вслушиваются в мелодию.

Дружески хлопая Смирнова по плечу, Венька рекламирует друга, хвастает:

— Да, классно! Это одна из Санькиных старых вещей! Он у нас главный сочинитель! Маэстро!

Кабинка дёрнулась, Гейл прошла вперёд, за ней и Смирнов. Стива Венька предусмотрительно придержал. Троица прошла в дальнюю часть кабинки — только для баланса, села в кресла… Поехали…

— О, это хит! Очень большой хит! — стараясь унять разрастающееся недовольство вниманием Гейл не к нему, Стиву, а к Смирнову, наигранно дружески заявляет русским друзьям Гладстон-младший. — Я ещё вчера об этом сказал Гейл! Если хотите, я договорюсь с любой американской студией звукозаписи.

— Послушай, Стив, у тебя с Гейл что? — совершенно вразрез, приступил к реализации своего плана Венька. Английский у Веньки довольно корявый, но Стив его понимает. Удивлённо таращит глаза…

— В каком смысле? — машинально переспрашивает Стив, и немедленно отгораживается. — Это мое личное дело. Вторжение в личную жизнь…

— Нет, — с заботой и участием перебивает Венька. — И наше дело. У них ведь любовь…

У Стива напрягается лицо.

— У кого? Как любовь? — наконец спрашивает он.

В ответ слышит и грустный, и вместе с тем восхищённый голос продюсера:

— Да, дорогой Стив. Большая любовь! У Алекса и Гейл.

— ?!

Да-да, именно так, немо зависла реакция Стива, как заглюченный компьютер. Нормальное дело! Обычное! У американцев, да и остальных наверное обитателей разных частей Света и регионов Земли нет такой суровой жизненной подготовки, как у россиян, особенно в последние годы, даже от такой малости Стив бледнеет, закатывает глаза…