Аллегро

В исполнении оркестра всё было здорово и красиво, кроме костюма дирижёра. Своей формой и цветом, он никак не вписывался в антураж военной зелёной тематики. Да и узковат был фрак, мы знаем, для широкой отмашки, и воротник… Нет, воротник не сдавливал уже. Он уже в норме был — без пуговицы…

— А теперь, под «завязку», «дежурный» марш! — ловко всунулся в паузу старший прапорщик Хайченко.

— Аааа… — Одобрительно кивнули головами музыканты.

— О-о-о-о!

И на посошок, вжарили капиталистам, да с собственным вокалом, Газмановский марш. Как раз тот маршок пришёлся, к месту.

Москва, звонят колокола.Москва — златые купола.

Москва, по золоту иконПроходит летопись времён……Москау, ля-ля-ля-ля-ля-ля…

Громко пел вместе с музыкантами зал.

Москау, ля-ля-ля-ля-ля-ля…

Европейская и прочая богема громко вторила музыкантам, подхватывая и подпевая легко запоминающийся припев. Бизнес— и прочая элита, бодро, с удовольствием, топала ногами, маршировала, кто сидя, кто стоя, хлопали в такт ладонями. Ай, молодцы эти русские музыканты! Как здорово музыка звучит, как плясать под неё хочется. Ну, так и пляшите!..

И плясали. Плясали-плясали. Можете поверить. Из оркестра-то очень хорошо всё видно.

Видно и сидящих напротив оркестра улыбающихся сестёр — Тимохину Гэйлл, и Санькину Кэтрин. Но Катрин-то ещё вроде и не знает о том, что она Санькина. Тут, в общем, дело времени… Санька-то уже всё за них обоих решил.

А вон и московский мэр неподалёку присел со своей свитой, весело дирижирует музыке. Улыбаются военным музыкантам, машут в такт руками. Земляки. А как же, конечно земляки. Кто же они, как не земляки?! «Лужковцы», те назубок знают слова этого марша. Это видно, поют его громко, с задором… Модный столичный марш!

Мо-осква!

Закончился марш.

Публика еще весело топает по инерции. Потом, остановившись, долго аплодирует стоя: Бра-во! Бра-во!.. Бисируют.

Музыканты, неуклюже, коротко кивают головами, кланяются. Хорошо видно, не привыкли кланяться ребята. Военные потому что… Весь их вид говорит сейчас: пожалуй, и хватит на сегодня. Да и контрактное время отработали уже с лихвой. На целых двадцать минут даже больше. Заработали, можно сказать, свои деньжищи, огромные тыщи… Музыканты поднимаются со стульев, встают. Потягиваясь, оглядывают зал, зрителей.

Привычно ловят благодарно-восхищённые взгляды, распрямляют плечи. Мол, засиделись что-то. Пора уже и перекурить бы, да и отобедать бы…

К Смирнову, как обычно с какой-то «тёмной» идеей, вдруг, подошли Кобзев, Трушкин и Генка Мальцев. Отозвали в сторонку — если это можно назвать сторонкой — в кольцо взяли. С ними, как обычно, должен был быть еще и Тимоха, но он ни на минуту сейчас не отходит от своей Гейл. О чём они там, не зная языков, между собой говорят, непонятно. Но издали, глядя на их счастливые улыбающиеся лица, видно: говорят-говорят, еще как разговаривают. Причём, одновременно… При этом, кивают друг другу головами, будто понимают, и смотрят в глаза. Тут, в общем, ясно. Это — лю-боффф! Она, она…

— У люб-ви как у пташки кр-рылья… — кивая головой на влюблённых, гнусавым голосом неосторожно пропел Трушкин, и тут же схлопотал подзатыльник от тромбониста Генки Мальцева.

— Не завидуй людям, салага, и не юродствуй!

— Гхы-гхым!.. — согласился Трушкин. — А что я?.. Сам салага.

И тут же услышали немедленную реакцию старшины. И здесь не дремал Костя Саныч!

— Кобзев, Мальцев, ну, вы, можете хотя бы здесь себя вести достойно, а? — рукой прикрывая рот от микрофонов, привычно негодует старшина Хайченко. — На вас же люди чужие во все глаза смотрят, понимаешь. Кино же кругом, а. Ироды!

— А вот и не на нас, товарищ старший прапорщик, смотрят, а самым лучшим образом, извините, на вас, — выручает друга Генка Мальцев. — Вон та красивая дама в шляпе… напротив вас, в брильянтах, видите… видите? Улыбается вам. Видите?

— Где-где… в брильянтах? — ловится на «удочку» старшина. — Которая? Ах, ты ж…

Дальше происходит обычная армейская перебранка локального масштаба, правда одними губами, высокой публике совсем и неинтересная. Это мы и пропустим.

Подошли они, эти «тихушники» к Смирнову и по-военному, без вступлений предложили:

— Может это, Санька, от имени Верховного главнокомандующего, опять, позвоним командиру полка, скажем, что нас это… приглашают с военной музыкой в маленькое европейское турне… не надолго. Как думаешь, пройдёт? — предложил Кобзев.

— Деньжат бы ещё подзаработать, Сань, коль масть идет. Понимаешь? — усилил обстоятельства Трушкин. — Видишь же, как легко здесь можно срезать: час, и сотня тыщь баксов в кармане. Это ж…

— Евро, — поправил Смирнов.

— Чего? А да, в Евро. Тем более! Ё-моё! Скажи кому, не поверят. А?