Аллергия на ложь

Вот этой сиреневой папки конвертиком, оставленной Иваном на хранение, про которую Влада успела забыть.

Внутри папки лежала другая, файловая, с единственным документом, а точнее – копией документа, для пущей сохранности ламинированной. Точнее – ламинированной для большей похожести на оригинал.

Дарственная какая-то. Фамилии персон, указанные в строках, Владе были неизвестны. Предмет дарения – фирма под неоригинальным названием «От Прошиной. Мясные деликатесы».

Дарительница, соответственно, та самая Прошина Екатерина Витольдовна. Одариваемым, точнее – одариваемой, значилась Прошина Кристина Алексеевна. Еще были паспортные данные, адреса и прочее, что полагается иметь на подобных документах.

Неплохо кто-то промотивировал пресловутого дядьку Генку, если ради того, чтобы овладеть оригиналом, он шарил по секретеру нанимателя.

Чтобы рассмотреть распечатку получше, Влада придвинулась к окну.

Завидный, однако, подарок получила гражданка Прошина-младшая, которой, если посчитать, в этом году исполнилось двадцать восемь, тогда как возраст дарительницы перевалил за шестьдесят.

Сзади стукнула входная дверь, глухо ударившись о березовый чурбачок, уложенный возле плинтуса в качестве упора.

Влада поняла, кто пришел.

Она ждала, поэтому не удивилась.

Удивилась бы, если бы не пришел.

Мысль, что она ждала мальчишку, едва не ускользнула от сознания, выпорхнув в ближний космос, чтобы там перемешаться с прочими соображениями иных землян, но все-таки не ускользнула. Влада успела заметить негодную, ухватить за шкирку, встряхнуть, рассмотреть и запомнить.

И затем отпустила, чтобы на досуге подумать над ней.

Ибо – с какой стати?

– Уборочку делаем? Похвально, похвально, – произнес за спиной ехидный баритон. – Потому как, ежели без физкультупражнений, то заплывем жирком окончательно и в любимый комбезик не влезем.

Изумленная наглостью и несправедливостью слов, Влада обернулась и увидела самодовольную морду… кого?

Вроде Артем, а вроде бы и не…

На физиономии вошедшего обнаружились очки с толстыми стеклами и в какой-то уродской оправе из темной непрозрачной пластмассы. Может, все же костяная была оправа, а не пластмассовая? Из рога индийского буйвола, например?

Тогда это круто. Но дело не в этом.

С Темкиной макушки исчез отвратительный помпон. Пардон, у них это называется «пучок», за состоянием коего полагается следить у высококлассного барбершоппера, посещая процедуры не реже двух раз в месяц.

Пучок был замещен беспретензионным ежиком, и теперь сосед стал выглядеть… солиднее? Весомее? Опять не то.

Он стал выглядеть строже и одновременно ярче.

Сколько же ему лет?

Влада усомнилась в своей первоначальной оценке. Не двадцать. И не двадцать два. Постарше.

«Негодяй. Зачем он это сделал?» – с горечью думала она, не отводя недоуменного взгляда от соседа.

Ведь пучок ей так не нравился, так ему не шел…

Артем вдруг смутился, потеряв кураж.

Минуту назад он был страшно доволен собой, предвкушая, как здорово Владьку заденет. Может, даже расплачется она или хотя бы разозлится. И впредь не будет таскать ему пирогов, когда ее подруги снова к ней передумают ехать. А если принесет все-таки, то он скажет: «Трескай свои пироги сама, надоело». Вот именно так ей и скажет.

Однако что-то пошло не так. От Владькиного затянувшегося молчания он растерялся и одновременно ощутил себя скотиной.

Непривычное чувство и не вполне комфортное.

Как в этом случае следует поступить? Заглаживать вину или сглаживать ситуацию? Или вообще высмеять Владиславу, потому что она шуток не понимает?

Продолжая задумчиво смотреть на визитера, Влада медленно произнесла:

– У меня один комбез и три кофточки.

– Четыре, – быстро поправил ее Артем и, смутившись, добавил: – Если черную майку за кофточку считать.

– Хорошо, пусть будет четыре. До последнего времени мне вполне хватало этих вещей, они мне нравятся, я выбирала их тщательно и не торопясь. И прочих вещей мне хватало. И я не понимаю, с какой стати что-то должно было поменяться. Тем не менее поменялось. Не поможешь решить задачку, почему меня теперь тянет покупать всякую фигню без разбора и необходимости, лишь бы купить? И отчего я прикидываю, не рвануть ли в Москву, чтобы в торговом центре типа XL порадоваться жизни?

Шутовская улыбочка сползла с Артемовой физиономии, теперь он слушал ее внимательно и серьезно. Между бровей образовалась складка, а во взгляде появилась едва заметная виноватость.

– Ты понимаешь, Владислава, – начал он, подбирая слова, – понимаешь, какая штукень произошла…

– Да-да. Очень внимательно тебя слушаю, – проговорила она с легкой ехидцей, будто ответ знала, но хотела, чтобы он сам сказал, – буду признательна за любую идею.

Артем потрогал ладонью ежик на голове, метнул на соседку взгляд, снова отвел глаза. И неожиданно ляпнул:

– Ты влюбилась. Поэтому решила приодеться.

– Ну да? Забавно. И в кого же, если уж ты настолько проницательный?

– К бабке не ходи: в налима вяленого.

– Извини?

Артем с расстановкой пояснил:

– В юриста. Боброва. Втрескалась.

– А, вот оно в чем дело, – с заметным облегчением произнесла Влада. – Еще версии имеются?

– Значит, эта не проходит?