Альма

Схватка за батарею была отчаянной, а потому беспощадной и скоротечной. Командир роты 7-го фузилерного полка капитан Монк первым ворвался на позицию русской артиллерии. Но и там никто не просил пощады и не собирался сдаваться. Наоборот, отчаянно сопротивлявшихся русских приходилось вытеснять холодным оружием и выстрелами в упор. Монк застрелил одного из находившихся там артиллеристов, ударом кулака сбил с ног другого, но был тут же смертельно ранен и умер на следующий день после сражения.^{676} В этой резне было трудно понять, какая сторона побеждает. И никаких намеков на «джентльменскую войну»…

Тимоти Гоуинг видел перед собой командиров и искренне восхищался ими. «Генерал сэр Джордж Браун, бригадир Кодрингтон, наш доблестный полковник Ие и все офицеры подбадривали нас как могли. Под сэром Дж. Брауном на наших глазах была убита лошадь; но этот старый вояка живо взял себя в руки, вскочил, выхватил шпагу, выкрикнул: «Я цел, фузилеры! За мной, и я никогда вас не забуду!» и пешком возглавил атаку на роковой холм. Два полка фузилеров, казалось, состязались в доблести друг с другом. Генерал Кодрингтон взмахнул шляпой, затем направил своего серого арабского скакуна прямо на амбразуру и перемахнул через бруствер. У остальных перехватило дыхание, и они бросились следом».^{677}

Трудности на батарее, в конце концов, вынудившие ее прекратить огонь, не сводились к одному лишь напору английской пехоты. Несколько сот казанцев, спасаясь от всесокрушающего действия нарезных «Энфилдов», укрылось за земляным бруствером, мешая работе расчетов. Два тяжелых орудия были захвачены на позиции, а расчеты были переколоты штыками или успели уйти. Одно из них капитан Белл из 23-го полка успел догнать в тот момент, когда оно уже было на склоне, под угрозой револьвера принудив ездового остановиться. При этом в барабане его револьвера не было ни единого заряда. После войны трофейное орудие нашло свое пристанище в музее Королевского Уэльского фузилерного полка, Захваченными артиллерийскими лошадями укомплектовали конский состав так называемой «Черной батареи».

Капитан, впоследствии генерал Эдвард Белл, стал первым офицером британской армии, награжденным учрежденным в 1856 г. Крестом Виктории.

^{Полковник Эвард Белл (в сражении на Альме — капитан 23-го Уэльского фузилерного полка). Им была захвачена одна из пушек батарейной №1 батареи 16-й артиллерийской бригады. Награжден Крестом Виктории.} 

Меньше всего хочется думать, что «авторство» Белла подлежит сомнению. Даже если, к примеру, 33-й полк считает, что взятие орудия — это заслуга капитана Донована.^{678}

Но все против веллингтонцев. Очевидцы говорят, что Донован не только присвоил себе совсем не то орудие, но и просто использовал момент, когда генерал Браун, увидев Белла, сопровождавшего русское орудие в тыл, выразил свое недовольство. Он отчитал капитана за то, что офицер оставил свое подразделение, и намекнул, что неплохо было бы ему вернуться к своим солдатам, которые явно скучают по своему командиру.^{679} Естественно, что Белл не мог ослушаться своего сурового командира и даже не успел зафиксировать свое приоритетное право считать орудие трофеем валлийцев.

Со вторым орудием ситуация не менее интересная. Досталось оно британцам, очевидно, не потому, что были потеряны лошади. В ходе боя к Альме выдвинулись, чтобы поддержать атаку Легкой дивизии, две конные батареи, сопровождавшие 1-ю дивизию (капитанов Пейнтера и Ричардса), открывшие ураганный огонь по русской пехоте и особенно батарейной №1 батарее. Если верить Ричардсу, то едва ли не первым выстрелом его орудия накрыли орудие на левом фланге батареи. В результате попадания был полностью (или почти полностью) уничтожен его расчет, и отвести его в тыл было просто некому.^{680} В результате орудие было захвачено несколько в стороне от батареи командиром 6-й роты 95-го полка капитаном Хейландом, который к тому времени успел получить пулю в руку, что в конечном итоге закончилось ее потерей под пилой полкового хирурга…