Альманах «Литературная Республика» №1/2013

– А это пудель их… Ну хватит, давайте заканчивайте, время ведь…

– Иду, иду…

И Глафира Степановна зашаркала к выходу.

– Антипыч! Анти-и-ипыч! – крикнула она в подсобку.

– Здеся я, че надо? – откликнулся Антипыч, уже с утра принявший для сугрева.

– Лестницу убери, – сказала она и начала одеваться.

– Бу сделано.

Он качнулся, пытаясь привстать со стула, но передумал и рявкнул в пространство:

– Сашка! А Сашка!

– Ну?

– Лестницу убери.

– Какую лестницу?

– Какую лестницу? – переспросил Антипыч Глафиру Степановну, но та уже ушла.

Николай Федорович Сыромятный активно суетился у входа. На открытие выставки были приглашены искусствоведы, спонсоры, потенциальные покупатели, журналисты и несколько иностранных представителей. Николай Федорович общался сразу со всеми, был любезен, предусмотрителен и словоохотлив. Войдя в зал со стремянкой, он чертыхнулся про себя, но быстро нашелся, прикинул все плюсы и минусы, восхитился игрой случая, своей сообразительностью, и повел гостей прямо к центральному полотну, изображавшему трагическую судьбу его сестры и племянницы (и пуделя иже с ними). Справа у полотна, частично перекрывая его и как бы входя в композицию, возвышалась стремянка со свисающим с верхней ступеньки мятым кумачевым полотнищем. Никакими средствами живописи невозможно было ярче и доходчивее изобразить трагическую судьбу электрика и его осиротевшей семьи.

– Простите, но в каталоге картина представлена без стремянки… – начал было один из корреспондентов.

– А это мой маленький сюрприз, – сладко улыбнулся Николай Федорович.

Вернувшись из магазина, Глафира Степановна услышала оживленные голоса и заглянула в зал. Вокруг центральной картины стояла толпа народа, щелкали вспышки и сновали телекамеры. Над толпой торчала ее стремянка.

«Вот позорище-то! – подумала Глафира Степановна, – Теперь, поди, точно выгонят. А при чем тут я? Это Антипыч, алкаш козлоногий, чтоб его…»

Но дальше произошло вообще что-то непонятное. Толстый мужик в темном костюме, оравший громче всех по-ненашему, замахал руками, картину сняли и понесли к выходу. Более того, следом понесли и стремянку, и красную тряпку на ней. И все это стали заталкивать в стоявший у подъезда темно-синий блестящий мерседес.

– Лестницу-то, лестницу куда нашу понесли? – вскинулась следом Глафира Степановна, но выросший вдруг рядом Николай Федорович Сыромятный, не переставая мило улыбаться вокруг, толкнул ее локтем и сунул в руку какую-то бумажку:

– Купи себе новую лестницу, бабуля, и не мешайся.

– Да как же я… – ошарашенно бормотала Глафира Степановна, недоуменно рассматривая портрет Бенджамина Франклина. – И не сотню она стоит, уж это точно, и не этими деньгами… Что ж я, не понимаю, что ли?

Овцы, волки и собаки

В одной маленькой горной деревушке жил старик, который всю свою жизнь пас овец. Была у него, конечно, и жена, и дети, и внуки, и даже правнуки… Но все, кроме жены, давно разъехались кто куда, в поисках лучшей жизни. И вообще в деревне мало кто остался, все больше такие же старики да инвалиды…

И вот пришло время, когда Господь решил забрать его к Себе. Старик узнал об этом заранее, по некоторым знакам, которые были понятны только ему одному. И тогда написал он письма своим детям и внукам, приглашая их в последний раз увидеться и проститься перед дальней дорогой.

Не все смогли оторваться от дел, но приехали семеро – трое сыновей, внук, два правнука и правнучка.

Когда все собрались, старший сын по старинному обычаю спросил у старика:

– Отец, ты живешь на свете дольше нас, больше видел, больше знаешь… Скажи, что бы ты хотел передать своим детям и внукам? Какое знание ты считаешь наиболее важным?

«Ох уж мне эти старинные обычаи… – подумал средний сын. – Что он может знать? Что он видел? Никогда из деревни носа не показывал…»

«Вроде как дед и читать-то не умеет…» – подумал внук.

«Беднота какая, – огляделся младший сын, – надо бы помочь чем-нибудь…»

«У них даже телевизора нет», – шепнул один из правнуков своему брату.

«Наверняка про интернет и не слышал…» – хихикнул другой, но взрослые сразу шикнули на него, и в комнате воцарилась тишина.

И тогда старик приподнялся чуть-чуть на постели и тихо, но внятно сказал:

– Дети мои, я всю жизнь только и делал, что пас овец… Я не так много видел, но понял достаточно для того, чтобы вести жизнь размеренную и счастливую… Много мог бы я сказать вам, но для этого нужны годы, а их у меня уже не осталось… Поэтому скажу я вам вот что: все люди похожи на овец, идут туда, куда их гонят… Но это и неплохо, ведь овцы очень важны для пастуха… всю свою жизнь служит он им, а они ему, да и после смерти продолжают служить…

«Интересно, откуда это? Библия? Что-то не помню, чтоб отец религией интересовался… – подумал средний сын. – Впрочем, он и читать не умеет, ни одной книги в доме нет. Проповедник, что ли, в селе завелся?»

– Но не все люди – овцы, – продолжал старик, – другие люди – собаки.

– Плохие? – спросил старший правнук.