Алмазные псы

Норберт помедлил, и на секунду мне показалось, что он не уступит. Но вот здоровяк спокойно отдал таинственную игрушку демархистов Мартинесу и взял оружие старика – маленький пулевой пистолет, сразу исчезнувший в его огромной перчатке.

В тот же миг в моей душе исчезло всякое уважение к Норберту. Если он взял на себя обязанность защищать Мартинеса, то он не должен был так круто повернуть на сто восемьдесят градусов.

Из нас троих лишь у меня и Норберта имелось при себе оружие, стреляющее пулями. Я отцепила от пояса и протянула Соллис пистолет. Она приняла его с благодарностью, осознав ненадежность выбранного ею энергетического оружия. Робота легко уничтожить, если подпустить на расстояние выстрела. Я не сомневалась, что хирургический режущий инструмент может нанести значительные повреждения, но мы не позволим до себя дотронуться. Ни одна из этих машин не рассчитана на появление неприятеля. Они ведут себя так, словно изучают неисправности, которые требуют ремонта. Убить нас роботы могут только по недоразумению: они не понимают, что мы собой представляем.

Однако у нас не было возможности пополнить запас патронов, к тому же ручная перезарядка магазинов под водой – неблагодарное занятие. Когда я уже забеспокоилась, что машины задавят нас числом, в моем шлеме зарокотал голос Мартинеса:

– Я готов стрелять. Двигайтесь за мной как можно скорее, когда я высажу вторую дверь.

Оружие демархистов выпустило заряд, залив все помещение ослепительным светом. Затем последовал новый выстрел и еще.

– Мартинес, – позвала я, – ответьте.

– Я все еще здесь, – после мучительно долгой паузы произнес он. – За первой дверью. Цикл перезарядки…

Большинство роботов плыли над нами, их щупальца хлестали, как плети. Хотелось бы знать, как скоро сигналы тревоги достигнут сознания «Найтингейл» и она поймет, что имеет дело не просто с локальными повреждениями.

– Почему он не стреляет? – спросила Соллис, раз за разом выжимая спуск пистолета.

– Спортивное оружие: три выстрела, перезарядка, три выстрела, – пояснил Норберт. – Не скорострельная модель. Но хорошо работает под водой.

– Мы можем воспользоваться следующими тремя выстрелами, – сказала я.

Голос Мартинеса зажужжал у меня в ухе:

– Готов. Я буду стрелять, пока хватит батареи. Плывите сюда.

Я взглянула на Николоси: он был так же неподвижен, как в тот момент, когда появился из облака пара, созданного его оружием.

– Похоже, он мертв, – тихо сказала я. – Но мы все же должны…

– Нет! – резко пресек мою попытку Норберт. – Оставь его!

– Что, если он просто без сознания?

Последовали три яркие импульсные вспышки. Я услышала крик: «Свободно!», но голос старика изменился. Я предположила, что он ранен. Хотелось бы знать, насколько серьезно.

Норберт и Соллис сделали два последних выстрела по роботам, которые все еще пытались подобраться к нам, и бросились мимо меня к шлюзу. Я посмотрела на неподвижного Николоси и поняла, что никогда не смогу жить в мире с собственной совестью, если не постараюсь вытащить его. Я укрепила оружие на поясе и поплыла к нему.

– Нет! – снова заорал Норберт. – Оставь его! Слишком поздно!

Я добралась до Николоси и, обхватив правой рукой за шею, притянула голову к своему нагруднику. Со всей силы заработала ногами, загребая свободной рукой. Невозможно было понять, жив Николоси или мертв.

– Брось его, Скэрроу! Слишком поздно!

– Я не могу его бросить! – раздраженно закричала я, не оборачиваясь.

Ко мне и моему грузу неслись три робота, сгруппировав перед собой щупальца. Я поморщилась от их яркого свечения и постаралась сосредоточиться на том, чтобы добраться до спасительного шлюза. Каждый удар ногами, каждый неловкий гребок руки, казалось, выкачивал из мышц последние капли энергии. Вскоре я окончательно выбилась из сил.

Я расслабила руку. Тело Николоси штопором закрутилось вокруг меня, и через визор я увидела его лицо: бледное, с каплями пота, с напряженными от страха мускулами, но не мертвое и даже не обморочное. Его глаза были широко открыты. Он точно знал, что произойдет, когда я его брошу.

У меня не было выбора.

Сильная рука зацепила мой шлем и потащила. Я увидела, как Николоси понесло к роботам, и закрыла глаза, когда они обвили его щупальцами и начали выискивать слабые места в скафандре, словно дети, пытающиеся сорвать обертку с подарка.

Голос Норберта пророкотал:

– Он мертв.

– Он был жив! Я видела!

– Он мертв. Все, проехали!

Я прорвалась сквозь толщу колышущейся розовой жидкости. Воздух частично выдавился из коридора под напором околоплодных вод, хотя Мартинес пробил в каждой двери дыру высотой в человеческий рост. Разорванный металл изогнулся черными зазубренными лепестками. Впереди, едва различимые в движущемся пятне света нашлемных фонарей, неловко, по-крабьи удалялись от разрушенной двери Мартинес и Соллис. Ингрид поддерживала Мартинеса, почти волоча его по коридору. Даже при нулевой гравитации приходилось прилагать усилия, чтобы буксировать человека в скафандре.

– Помоги ей, – еле слышно сказал Норберт, встряхнув оружие, чтобы изгнать из ствола розовые пузырьки.