Алмазы Карибского моря

Шовкун заговорил не раньше, чем дожевал ломоть хлеба, накрытый салом, и допил молоко из полуторалитровой пластиковой бутылки.

— Если бы вы мне отказали, я бы все равно чайку взялся строить. И даже даром. Сам не потяну, поскольку такое дело немалых затрат требует. А мечта во мне давно живет. — Он приложил ладонь к сердцу. — Очень хочется чайку на воду спустить и самому прочувствовать, каково это. Казаки через моря, почитай, каждое лето ходили, а я все на лодчонке по плавням кружу. — Шовкун вытер усы и губы пучком травы. — Даже парус ставил, но тут особо развернуться негде. Все рвусь по Днепру спуститься, да жинка не пускает. «Перевернешься и утонешь, дурень старый», — говорит. А я плаваю, что твоя щука.

— В море штормы бывают, — обронил Быков. — Не говоря уже об океане.

— Но ты ж не погиб?

— Как видишь.

— Вот и я не погибну, — решительно заявил Шовкун. — Чем мы хуже наших предков? Они смогли, значит, и мы тоже сможем.

— В этом я с тобой согласен, — улыбнулся Быков. — Целиком и полностью.

— Оставайся сегодня ночевать, парень. Костерок от комарья разведем. У меня про казаков историй — вагон и маленькая тележка. И литр первача припрятан. Посидим, поговорим. Знаешь, что такое казак? От слова «казать», то есть рассказывать. У меня все деды и прадеды из этих мест. Вот гляди. — Шовкун достал из кармана небольшую, причудливо изогнутую трубку с серебряным мундштуком и крышечкой. — Это люлька самого атамана Сирко. Я вообще-то не курю, но под первач иногда табачком балуюсь. Дам и тебе подымить.

Быков почувствовал почти непреодолимое желание принять предложение. Но он опасался, что, поддавшись искушению, проснется с больной головой, а то и закурит по-настоящему, как несколько лет назад. Пришлось срочно подыскивать повод для отказа.

— Не могу, — вздохнул Быков. — Меня партнеры ждут. Я должен им сообщить, что ты согласился. Потом будем доски искать, инструменты и все необходимое. Отплыть нужно не позже сентября, чтобы по теплу по морям пройти. Осенью заштормит так, что мало не покажется.

— У тебя мобильник есть, — напомнил Шовкун, проницательно глянув из-под чуба.

Можно было сказать, что батарея разрядилась, но это было бы явной ложью, которая обидела бы Шовкуна.

— Твоя взяла, — махнул рукой Быков. — Остаюсь. Позвоню своим, пусть без меня шевелиться начинают.

— Это дело. Тогда будем, парень, рыбу ловить. Без ухи вечерять — себя не уважать.

— А удочки?

— Удочки кругом растут, выбирай любую. А снасти всегда со мной.

Проплыли они до какой-то особой заводи, сели в лодке спинами друг к другу и принялись рыбачить. Черви в банке с землей были у Шовкуна заранее припасены. Он хотел блеснуть перед приезжим удалью и поразить его уловом, однако клевало почему-то больше у Быкова, так что победа осталась за ним.

— Везучий ты, парень, — буркнул Шовкун. — Меня еще никто в рыбалке не обставлял.

— У тебя, небось, место прикормлено, дядя Петро. Тут у любого дурака клевать будет.

Благородный жест Быкова успокоил Шовкуна.

— Место и впрямь знатное, — самодовольно хмыкнул он и повез Быкова по водяному лабиринту.

Выбравшись на сушу, они нарвали диких яблок и ягод для утреннего «чаю», как называл Шовкун компот. Набрали валежника, развели костер на черном пепелище возле уютного шалаша, подвесили котелок с варевом, а сами сели и приняли по первой.

Закусив яблочком, Шовкун тут же налил по второй, а сам разговорился. Рассказывал о водяных и русалках, о несметных сокровищах, спрятанных казаками в этих местах, о предках и волшебных травах, о наживках для рыбалки и службе в армии. Там и уха подоспела, обжигавшая глотку не хуже самогонки. В свою очередь Быков поведал Шовкуну о странах, где побывал, о встрече с морским змеем и блужданиях в Бермудском треугольнике, о поисках затонувшей Атлантиды и непроходимых амазонских джунглях.

— Говорю же, везунчик ты, Дима, — произнес Шовкун с нескрываемой завистью. Мало того что любимым делом занимаешься, так тебе еще и платят за это.

— Теперь и тебе повезло, Петро, — напомнил Быков, отбросив несколько заискивающую приставку «дядька».

— И то верно. Как думаешь, не обманет этот твой Майкл?

— Не должен.

— Хочется верить. А то если я полгода неизвестно где проболтаюсь, а потом с пустыми карманами вернусь, моя Оксана мне чуприну выскубет. Ты женат?

— Нет, — ответил Быков. И вспомнил про Джейн.

Ему вдруг страстно захотелось вернуться в Никополь и хотя бы мельком повидать американку. Он представил себе, как вваливается в квартиру, пропотевший, пропахший дымом и сивухой, и велел себе не рыпаться. К тому же он не имел права мечтать о Джейн. Она принадлежала другому.

— Что так? — спросил Шовкун, раскуривая трубку с аппетитным присвистом. — Не встретил девушку подходящую? Или…

Не договорив, он подозрительно скосил глаз. Быков от души расхохотался:

— Меньше телевизор смотри, Петро. Традиционная у меня ориентация, традиционная, не бойся.

— Никто не боится. — Шовкун несколько раз с наслаждением затянулся душистым дымом и передал трубку Быкову. — Что может «голубой» против настоящего мужика сделать? Они только сюсюкать могут. Так ты из принципа холостой?