Алмазы Карибского моря

— Все как-то не доходило до женитьбы, — сказал Быков и помрачнел.

Вспомнилось вдруг, как много хороших девушек он потерял, как часто спешил куда-то вместо того, чтобы остепениться и зажить спокойной, размеренной жизнью, построить дом, завести семью, окружить себя близкими людьми и милыми сердцу предметами.

Неужели он так и будет мотаться по свету до конца дней своих, как перекати-поле? А потом? Когда глаз станет не тот, сноровка пропадет, мышцы одряхлеют? Заказы закончатся, выйдет фотограф Быков в тираж. Засядет один в своей холостяцкой квартире и будет сувенирами любоваться, былые подвиги вспоминая. Только молодым и красивым женщинам он будет уже не нужен, ибо им тоже подавай молодых да красивых. Такова мрачная правда жизни.

— Наливай, Петро, — попросил Быков, возвращая дымящуюся трубку.

— Э, да ты, брат, зажурився, я вижу, — протянул Шовкун.

— Есть немного.

— Ну, мы кручину сейчас прогоним, Дима. Горилка — наипервейшее средство против нее.

Неустойчивые пластиковые стаканы наполнились ядреным первачом. Мужчины выловили из мисок по куску вареной рыбы, посолили круто и выпили, крякнув одновременно. Огненный шар взорвался в желудке Быкова, горячая жидкость побежала по жилам. В голове стало хорошо и пусто, мир слегка размылся перед увлажнившимися глазами.

— Ночь, гляди-ка, — произнес он с некоторым удивлением. — А я и не заметил. Звезды какие…

— Крупней наших во всем свете не сыщешь, — похвастался Шовкун.

— Неправда, Петро. В горах ночное небо ближе, в океане — ярче. Но здесь оно особое, неповторимое.

Они умолкли, слушая комариный звон и кваканье лягушек. Бутылка опустела. Костер погас. Шовкун подбросил хвороста, навалил сверху дровишек и свернулся рядом, накрывшись брезентовой курткой. Быков полез в шалаш, повозился на пахучем сене, распугивая полевок, и понял вдруг, что, несмотря на выпитое, сейчас не уснет. Выбравшись наружу, он осторожно вытащил из руки Шовкуна остывшую трубку, прикурил от уголька и стал пускать дым, уставившись в огонь.

  

         

     

 

Держаться на плаву!