Алое восстание

В отчаянии я готов его ударить, но вынужден согласиться.

— Это все Шакал, — бормочу сквозь зубы.

— Крепкий орешек, — соглашается он.

— В смысле?

— Севро хочет сказать, не важно, чья это работа, Шакала или нет, — объясняет Куинн. — Даже если так, все равно мы пока ничего ему не сделаем. Сначала надо покончить с близкими соседями.

— Глупо, — бормочет под нос Севро.

— Что я слышу? — удивленно хмыкает Кассий. — Малышу Гоблину не нравятся наши стратегические планы? Ну-ка, ну-ка, поделись возражениями, пигмей.

Севро гордо вздергивает подбородок:

— Нечего на меня свысока смотреть, Красавчик. Достал уже.

— А ты достал ссать мне на сапоги, выше не достаешь.

— Мы с тобой равны! — Во взгляде Севро мелькает ярость, и я подбираюсь, готовый вмешаться. Как бы один из его любимых кривых ножей не оказался у Кассия в глазу.

— Ах равны? — ухмыляется тот. — Чем, не подскажешь? Может, происхождением? Внешностью, ростом, умом, состоянием? Продолжать?

Куинн в сердцах отшвыривает стул:

— Кассий, да что с тобой? Впрочем, не важно. Просто заткнись. — Она поворачивается к Севро. Малыш угрюмо глядит в пол. Мне жалко его и хочется похлопать по плечу. — Так что ты хотел сказать?

— Ничего.

— А все-таки?

— Слышала же, он ничего не хотел сказать, — смеется Кассий.

— Кассий! — Мой окрик оказывает нужное действие. — Севро, пожалуйста, мы слушаем.

Севро поднимает раскрасневшееся от гнева лицо:

— Мы тут сидим и ковыряемся в заднице, пока Шакал делает то, что ему заблагорассудится. — Он пожимает плечами. — Вот я и подумал… Почему бы мне не отправиться на юг… и не пошуметь там?

— Как именно пошуметь? — Кассий поднимает брови. — Надеешься вывести из игры Шакала?

Севро спокойно встречает его насмешливый взгляд:

— Хотя бы и так. Воткнуть нож в горло и резать, пока не выйдет из игры. Совсем.

Над столом повисает неловкое напряжение.

— Шутишь, — негромко произносит Куинн.

— Нет, он всерьез, — морщится Кассий, — но малыш не прав. Мы не бандиты. Ни я, ни ты и уж тем более не Дэрроу. Преторы семьи Беллона никогда не станут ночными убийцами. Нашему роду пять сотен лет.

— Чушь собачья! — отмахивается Севро.

— Тебе не понять, — гордо выпрямляясь, цедит Кассий.

Севро кривит рот в жестокой ухмылке:

— Эльфик, он и есть эльфик. Думаешь, твой папаша всегда думал о чести рода, когда пробивал себе путь в императоры?

— Зови это как хочешь, Гоблин, честью рода или просто благородством, но убийство из-за угла никто не поймет, особенно на учебе.

Киваю, глядя на Севро:

— Я согласен с Кассием.

— Ну, еще бы… — Он резко встает и направляется к двери. В ответ на мой оклик сердито бросает: — Я вам не нужен, советуйтесь друг с другом.

— Севро!

— Пойду обшарю снова все канавы… чтобы благородному отпрыску семьи Беллона не пачкать лишний раз свои драгоценные руки. — Он отвешивает Кассию издевательский поклон.

Через некоторое время Кассий, зевнув, объявляет нам с Куинн о том, что идет спать. Мы с ней остаемся одни. Ее волосы острижены коротко и неровно, оставлена лишь челка над узкими глазами. Ссутулившись по-мужски на стуле, она рассеянно чистит ногти. Взглянув на меня, спрашивает:

— О чем думаешь?

— О Роке… о Лии. — В ушах у меня снова и снова звучит бульканье из перерезанного горла. Вспоминаю хруст сломанной шеи Эо, потом ноги Юлиана, дергающиеся в луже крови… Я Жнец, и смерть — моя тень.

— И больше ни о чем?

Я устало трясу головой:

— Еще я думаю, что надо бы и мне поспать.

Куинн молча смотрит, как я ухожу.

33

Кассий

Он будит меня еще до рассвета:

— Гоблин нашел Рока! Парень совсем плох, пошли.

— Где он?

— На севере. Его нельзя перевозить.

Под светом двух лун пускаемся галопом вдоль берега вверх по течению Метаса. Первые ранние снежинки вьются в холодном воздухе. Копыта чавкают по еще не замерзшей земле, в стороне журчит вода, ветер колышет облетевшие ветви деревьев. Прогоняя остатки сна, смотрю на Кассия. Вижу у него два ионных клинка, и сердце подпрыгивает в груди. Все понятно, он знать не знает, где Рок.

Зато узнал кое-что, касающееся меня.

Из этой ловушки уже не выбраться. Все равно что падаешь с высоты, глядя на приближающуюся землю. Видишь конец, но отдалить его, предотвратить не в состоянии.

Скачем еще около получаса.

— Это не стало для меня неожиданностью, — произносит вдруг Кассий.

— Что именно?

— Я давно знал, что Юлиана хотят убить… — Тихо падает снег, становясь все гуще. Мокрая земля разъезжается под копытами, и кони переходят на шаг. — Экзамены он, конечно, сдал не блестяще, — продолжает Кассий задумчиво, — да и никогда не подавал особых надежд, зато был очень добрый и умел тонко чувствовать и понимать других. Гнев или печаль распознавал за километр… но это считают достоинством только низшие цвета.

Я молча слушаю, он продолжает: