Алоха из ада

Хантер на коленях шныряет туда-сюда по платформе, как разъярённая гиена, которая ждёт, когда прибудет её стая и надерёт нам задницы. Невидимый барьер его больше не беспокоит. Он даже не пытается выбраться. Он развлекается. Лижет его своим чёрным языком, сплёвывает на него кровь и рисует пальцем с помощью этого запёкшегося сгустка. Сперва это выглядит как просто каракули, но потом начинает вырисовываться какая-то фигура. Минуту спустя он перестаёт рисовать, наклоняется ближе к окровавленному барьеру и открывает рот. Наружу снова начинает струиться тот огненный туман, что вытекал у него изо рта ранее. Прижимаясь к связующему барьеру, он расползается дюжинами огненных змей. Закончив, он надувает грудь и всасывает огонь обратно в горло. Затем он падает на платформу. На этот раз я не ощущаю ничего, исходящего от него. Обычно я могу чувствовать жизнь, сердцебиение, даже самоё поверхностное дыхание, но этот парень даже не ощущается мёртвым. Больше похоже на чёрную дыру жизни. Кэнди встаёт и направляется к нему, но я хватаю её за руку. Барьер-заклятие ещё цел, но Хантер выжег на нём символ Сестры Луди, тот же самый символ, который он выжег у себя над кроватью.

А потом я снова чувствую, что Хантер жив. Всё ещё лёжа на спине, он поворачивает голову и смотрит на меня.

— Теперь до тебя дошло? Пожалуйста, скажи «да». Не заставляй меня ставить тебя в неудобное положение перед твоими друзьями.

Мне требуется минута, чтобы переключиться с лица на голос.

Хантер садится. Он всё ещё валяет дурака, но выглядит настороженным и спокойным.

— Итак, до тебя дошло?

Я киваю. Он говорит голосом Мейсона.

— Тебя слышно громко и отчётливо.

Я протягиваю руку к барьеру и вожу рукой по нарисованному им пылающему символу, пока тот не распадается на отдельные части. Грозовые облака и миниатюрные фейерверки.

— Это символ Сестры Луди. Фальшивая богиня для фальшивой одержимости.

Хантер поднимает руки и закатывает глаза к небу в поддельном облегчении. Он бунтарь. Боб Хоуп[117] с рогами и хвостом. Но я заслуживаю каждого кусочка дерьма, которое он подаёт на стол. Уэллс с Аэлитой однажды уже обманули меня подобным образом, прикрывая фальшивым демоном нападение Бродячего. Попался бы я на эту удочку в первый раз, если бы всё ещё находился в Даунтауне, в своей лучшей форме? Ни за что. Этот глупый мир делает меня слабым. А может, просто напоминает мне о том, каким слабым я был всегда. Больше не буду. Одурачь меня один раз — пусть тебе будет стыдно. Одурачь меня дважды — ты покойник.

Хантер — по крайней мере, тело Хантера — качает головой.

— Думал, мне вечно придётся устраивать это медицинское шоу[118]

. Я имею в виду, как Джулия уболтала этого идиота изгнать меня, и это не сработало. Теперь ты тащишь его обратно, и снова всё накрывается медным тазом. Я думал, это заставит сработать несколько тревожных звоночков.

— Сработали бы, если бы у меня было время подумать, но я был немного занят тем, чтобы не дать твоей мясной марионетке убить его.

Хантер улыбается. Чёрные десны и жёлтые зубы. Я сразу вспоминаю Бродячих и чувствую непреодолимое желание вырвать ему позвоночник.

— Одним Святым Роллером[119] больше, одним меньше.

— Мне нравится именно этот. Он отфрендил Бога на Фейсбуке.

У Хантера скептический вид.

— Ты уверен, что всё было не наоборот? У нас здесь внизу много таких, и, готов поспорить, он в списке вечеринки. От него конкретно разит серой.

Он смотрит на Травена.

— Знаешь всех тех самоубийц, которых твоя Церковь обрекает на ад? Для них нет ничего приятнее, чем получить возможность поиграться с одним из расстриженных божьих лизоблюдов. Велю им достать праздничные колпаки и приготовить для тебя что-нибудь особенное.

Травен бледнеет. Он прошёл через множество экзорцизмов, но угрожающий лично ему прекрасно говорящий мыслящий демон — это для него совершенно новый вид развлечения.

— Не слушайте его, Отец. Это не демон. Это тот засранец, о котором я вам рассказывал в машине. Мой друг Мейсон, тот самый, который считает себя новой святой троицей — Богом, дьяволом и Джи-Джи Аллином[120].

— Вот в чём разница между нами, Отец. Амбиции. У него их не было, так что у меня должно было быть их столько, чтобы хватило на нас обоих.

Травен застыл на полу. Тело Кэнди вибрирует, в её горле нарастает низкое рычание. Я кладу руку ей на спину и качаю головой. Последнее, что нам нужно, это чтобы она перешла в режим полноценного нефрита.

— Отец, не будьте слишком впечатлительным. Он уже проделывал этот трюк ранее. Говоря через людей на земле, но у тебя здесь нет никакой реальной силы, не так ли, солнышко?

Мейсон поднимает бровь.

— Что заставляет тебя думать, что я не могу прямо сейчас обрушить на тебя это здание?

— Потому что, если бы у тебя была хоть какая-нибудь реальная сила, ты бы уже справился с этим связывающим заклинанием.

Мейсон стучит костяшками пальцев по невидимому барьеру.

— Верно подмечено, — говорит он. — Тут ты меня подловил. Надо полагать, я беспомощен, как котёнок.

Он разглаживает свои грязные лохмотья, словно готовится к свиданию с Мисс Америка.