Alouette, little Alouette…

– А что, – спросил Фирестоун с интересом, – она вас еще не дожала?.. Значит, точно влюбилась, моя маленькая дурочка. Иначе бы действовала напористее… Знаешь, мы оба выполнили условия сделки. Теперь у тебя самое совершенное на сегодня оборудование, а еще я влил двадцать миллионов долларов на всякое ваше разное, о чем не жалею, так как выгадал больше, как мне обычно и удается! Вы сумели показать моей дочери совершенно другой мир и с другими ценностями. Я на это смутно надеялся, хотя и не верил, что у вас получится. За такое не жаль отдать и миллиарды.

Максим буркнул:

– Благодарности не по адресу. Мы практически не общаемся.

– Знаю, – ответил Фирестоун. – Но с нею общаются ваши сотрудники. Для нее оказалось огромным потрясением ощутить наличие других ценностей. До этого она, как и вся золотая молодежь, полагала искренне, что все, кто не имеет миллиона в кармане, – неудачники. Но теперь, узнав вас и ваших людей, она стала другим человеком. Ну, как мне кажется.

– Сплюньте, – сказал Максим.

– Да, – согласился Фирестоун, – есть риск, что старое возьмет верх, но сейчас я благодарю вас.

– Не за что.

Фирестоун широко улыбнулся.

– Знаете, я был бы рад, если бы вы стали моим зятем. Честно! Но не сложилось, так не сложилось. Все равно я не просто доволен, я просто счастлив. Сделка удалась… Кстати, что за проект там у моей девочки?

Максим насторожился:

– Даже проект? Самостоятельный?

Магнат проговорил задумчиво:

– Я думал, вы в курсе.

– Нет, – отрезал Максим, – не в курсе.

– Точно? – переспросил Фирестоун. – Я, грешным делом, уже решил, что это вы ей подсказали… Неужели девочка сама додумалась?

Максим поинтересовался:

– А что за проект?

– Да так, – ответил магнат с таким равнодушием, что Максим почти поверил, – детская блажь… Просто девочка освоилась, как я вижу. Впрочем, если она в меня…

– Тьфу-тьфу-тьфу, – сказал Максим.

Фирестоун победно улыбнулся.

– Как там Кармен поет: «Тебя люблю-ю-ю я… так берегись любви мое-е-е-е-ей»!.. Ладно, еще увидимся.

– Тьфу-тьфу, – сказал Максим, но прозвучало это так, словно он привычно шел по наезженной колее, и Фирестоун, не уловив прежней ожесточенности, заговорщицки подмигнул и сказал другим голосом:

– Кстати, вы можете оказать мне крохотную услугу?

– Вряд ли, – сказал Максим и пояснил из вежливости: – В слишком разных мирах вращаемся.

– Но мы заинтересованы оба, – напомнил Фирестоун, но не стал уточнять, в чем состоит их заинтересованность. – Я не могу навести справки об Аллуэтте, она с той стороны защищена и сразу ощутит мое вмешательство, хотя это не вмешательство, а просто любопытство… то я, чтобы не сказать «забота», в мое время чурались высоких слов, а от вас у нее защиты просто нет.

Максим спросил с неохотой:

– Почему? От меня защититься проще пареной репы.

– Девочка влюблена, – сказал Фирестоун со вкусом, – а в кого влюблены, от того нет защиты.

Максим дернулся:

– Да бросьте вы эту песню!

– Хорошо, – легко согласился Фирестоун. – Узнайте, чем это она занимается таким интересным.

Максим сказал нехотя:

– На работе просто лаборантка, а также разносит всем кофе и булочки. А чем занимается помимо работы… это не мое дело.

– Правда?

– Это непристойно, – произнес Максим с достоинством, – вызнавать о женщине.

– Зато интересно, – сказал Фирестоун и подмигнул. – Ладно, вы догадываетесь, что я имею в виду.

– Нет, не догадываюсь, уж простите.

– Она что-то задумала, – сообщил Фирестоун. – Меня это беспокоит. Мне кажется, это связано с вашими исследованиями. Все-таки подумайте, хорошо? Чтобы моя дурочка ни во что не влипла… Я позвоню через пару дней. Или даже сам нагряну. Хорошо?

– Попробую, – ответил Максим. – Ничего не обещаю, из меня сыщик, думаю, неважный.

– От вас у нее тайн нет, – повторил Фирестоун. – Очень на вас надеюсь! Мы не должны дать пропасть этой дурочке… ха-ха!

Он прислушался к не слышимому для Максима голосу, кивнул по старой привычке, соглашаясь с незримым собеседником, поднялся со вздохом.

– Надо бежать? – спросил Максим с невольным сочувствием.

Фирестоун, похоже, уловил, улыбнулся широко и открыто.

– Таких людей, как мы с вами, дела преследуют и ночью!.. Увидимся.

Он вскинул руку в жесте прощания римского легионера перед боем. Максим кивнул, не поднимаясь, Фирестоун быстро вышел из кафе. Максим увидел, как лимузин распахнул перед магнатом дверцу, а в ушах некоторое время слышался этот уверенный голос, и что-то в нем было такое, словно бы заставляющее усомниться, что магнат в самом деле назвал Аллуэтту дурочкой.

Глава 10

Аллуэтта после той ночи не напрашивалась к нему. Может быть, ожидала, что он позовет, но Максим сцепил челюсти и держался, хотя не было ни одной ночи, чтобы во сне не мял ее тело.