Алпамыш

В это время прикочевал народ к берегам Ачикколя. Устали люди от долгого пути, скот из сил уже выбивался. Решили стоянку сделать на этом месте. Скот на волю пустив, юрты расставили. Пришел и караван Барчин-аим. Многие из подружек ее так устали от долгого сиденья на иноходцах, что словно бы окаменели — ни стоять, ни ходить не могли. Спустили Ай-Барчин с коня, развьючили пятьсот верблюдов, ее приданым груженных, отдыхать дали им. Установили женщины бархатную юрту Барчин, — девушки ввели ее в юрту, развесили ее одежды, кумганы с водой вскипятили, чай заварив, дастарханы разостлав, досыта горячей пищи поев, — отдыхать легли. Так и по всей стоянке.

Люди весь день отдыхают, вечер настает, ночь приходит, — люди лежат, подняться не в силах, — отдыхают с пути. Длится отдых три-четыре дня. Люди в себя приходят, — снова в путь собираются. Едет Алпамыш рядом с Барчин-аим, так говорит:

— Споря светлым ликом с луной,

Стремя в стремя рядом со мной,

Вольною дорогой степной,

Девушками окружена,

Держишь путь ты в край наш родной.

Слушай меня, друг мой, жена!

Правду ведь узнать ты должна:

Скот наш возмечтав отобрать,

Конную могучую рать

Выславший за нами вдогон,

Этот вероломный Тайча, —

Знай, моя Барчин-аимча, —

Если бы он верх одержал,

Гибелью ведь нам угрожал!

Все же он, Тайча, оплошал.

Я его опоры лишил:

Меч я свой, алмаз, обнажил, —

Сколько калмык

о

в уложил!

Цвет его полков искрошил!

Недруг нам разором грозил,

Рабством и позором грозил,

Недруга я сам устрашил!

Честь Байсун-Конграта я спас, —

Скот наш от захвата я спас, —

Слава мне теперь, храбрецу!

В край родной, на радость отцу,

Еду я конь о конь с тобой…

Очень тебе кудри к лицу,

Твой наряд к лицу голубой!..

Едут рядом он и она,

Бек и молодая жена,

Кони их бок о бок идут,

Путаются их стремена.

Едут и беседы ведут,

Шутки шутят, песни поют.

Недруга страна далека.

Плач и стон в стране калмык

а

.

Впереди — родная страна,

Только и она не близка!

Ровные просторы прошли,

Вот уж косогоры пошли,

Впереди — гора за горой, —

Нет пути-дороге конца!

Вспомнит Барчин-ай про отца,

Сразу потемнеет с лица,

Горько затоскует порой:

Много дум на сердце у ней!

«Как не тосковать! — говорит, —

Мой отец и мать, — говорит, —

Там — среди врагов-калмык

о

в,

Лишены родни, — говорит, —

Меж врагов — одни, — говорит, —

Верно в угнетеньи живут,

В тяжком униженьи живут!

Может у отца отобрать

Тайча-хан все наши стада.

Нищенство грозит им тогда!»

Вот что Ай-Барчин тяготит,

Вот что ей сердечко когтит!

Зная, что у ней на душе,

В очи Алпамыш ей глядит,

Очень за нее он скорбит,

Так ей сокол-бек говорит:

— Мой совет послушай благой,

Думой не терзайся такой,

Сердце ты свое успокой!

Недруг наш коварен, а все ж —

Разве он посмеет, калмык,

Совершить столь дерзкий грабеж!

Вскорости, хранимы судьбой,

Мы домой прибудем с тобой,

Счастливо с тобою вдвоем

Мы в краю родном заживем.

Об отце заботясь твоем,

Отошлем посланье с гонцом,

К нам его, в Конграт привезем.

Со своим отцом дорогим,

С матерью своей дорогой

Ты разлучена не навек!.. —

Так ей говорит Хакимбек…

Движется народ кочевой,

Гонит скот бесчисленный свой.

Труден путь полугодовой,

На чужбине мука горька,

С родиной разлука горька!

Люди, истомясь, говорят:

«Мы к стране родной, — говорят, —

Рвемся всей душой, — говорят, —

Только путь степной, — говорят, —

Много терний в сердце вонзил.

Добрести хватило бы сил!

Где ты, край желанный, Конграт!..»

Путь одолевая с трудом,

Степи все заполнив скотом,

Так они идут тем путем, —

Терпят много бед и невзгод, —

Люди отощали и скот.

Путь без остановок держа,

Движется байсунский народ,

А родного нет рубежа!

Падают бараны в пути,

За горой гора на пути,

Перевалу вслед перевал.

Сколько перевалено гор, —

Нет родной страны до сих пор!

На гору еще поднялись, —

Вдаль они с надеждой глядят, —

Вспыхивает радостью взор, —

Воды бирюзовых озер,

Воды Кок-Камыша блестят!

«Вот она, страна родная! — говорят, —

Мы к тебе вернулись, край отцов, Конграт!

Нет страны на свете лучше!» — говорят.

Едет меж своих подруг Барчин-аим;

Каждая надела праздничный наряд.

Воды Кок-Камыша взор ласкают им,

Камыши в пути как бы кивают им,

Едут по местам покинутым, родным,

Ветерок доносит их отчизны дым.

Весь народ возглавив, едет бек-Хаким,

Высылает он гонцов-передовых, —

Вихрем понеслись, коней секут своих.

Мы ему напишем потом,

Поглядел бы ты на этих верховых!

Встречные в испуге спрашивают их:

К нам его, в Конграт привезем.

«Что случилось? Кто вы? Чей вы есть народ?»

Те им отвечают — и спешат вперед,

Скачут — прискакали к дому Байбури,

Весть передают седому Байбури.

Пастухи-гонцы, извещая Байбури о возвращении Алпамыша, сказали так:

— Выслушай нас, хан Байбури!

Всю свою родню собери,

Нас, не поскупясь, одари!

Знай: тюльпан твой прекрасный — здесь!

Соловей сладкогласный — здесь!

Смелый сокол твой ясный — здесь!

Прибыл он, твой сын Алпамыш!..

Тот, кто, твой нарушив запрет,

Сердца не нарушил обет,

Не страшась опасностей, бед,

Выехал в страну калмык

о

в;

Тот, кто, став грозою врагов,

Много одержал там побед,

Истребил их воинства цвет,

Вражий край в крови утопив,

Родины своей не забыв, —

Сын твой ненаглядный, он жив!

Прибыл он, твой сын, — Алпамыш!..

Внял господь отцовским слезам,—

Счастлив дом твой, счастлив ты сам: