Альтаир

В дальнем углу клетки расплывчатое белое пятно. Может быть, это падает свет из окна? Нет, не похоже. Промелькнула прыгающая белка. Это уже на третьем плане?

Пятно закачалось и пропало. А затем откуда-то сбоку выползло на экран огромное лицо и сразу закрыло всех белок и клетку. Лицо самое обыкновенное. Широкое, круглое, с чуть выступающими скулами, оно могло принадлежать парню лет восемнадцати. Ни одна морщинка не ужилась бы на этом юношеском лбу, где виднелись только линии телевизионных строк. Жгучее, ни с чем не сравнимое любопытство застыло на лице; будто в удивлении, шевелились светлые пушистые усы. Все было видно очень четко — и зачесанные назад гладкие волосы и выпуклые, изумленные глаза. Широкий добродушный рот полуоткрыт. Еще бы, парень смотрел в объектив никогда не виданного им аппарата!

Лицо исчезло. По диагонали через весь экран метнулась белка. Потом вновь появилось лицо, но уже девичье. Еще лицо, еще и еще. Это биологи, малопривычные к технике, интересовались странным аппаратом. Хотелось заглянуть в него: а что там есть? Что там видно? Естественное любопытство…

Но вот опять появились белки.

Вячеслав Акимович бросился к пульту, хотел в оставшуюся минуту определить четкость заднего плана, но опять, как луна, выплыло на экран знакомое лицо.

— Здравствуйте! — Пичуев досадливо поморщился. — Что за надоедливый парень!

— Может, мне туда поехать? — забеспокоился Усиков, вытягивая шею, будто ему мешал воротничок. — Предупредить ребят, пусть не засматривают.

Изображение на экране исчезло. Пять минут истекло, и автомат послушно выключил аккумулятор «Альтаира».

Пичуев недовольно сдернул очки.

— Надюша, быстренько организуйте машину… Поезжайте быстрее, — напутствовал он Усикова, — и выключите автомат. Сделайте, чтобы передатчик работал без перерывов примерно два часа. Нам еще многое надо выяснить.

Когда Усиков и Надя исчезли, инженер поудобнее расположился в кресле и, указывая студентам на диван, предложил им сесть напротив.

— Рассказывайте подробнее. Судя по всему, передатчик у вас достаточно портативный, а изображение, которое я видел на экране, вполне приличное. Какая же там мощность в антенне?

— Примерно пятьдесят ватт.

— Молодцы! При чувствительном аппарате вроде этого, — Вячеслав Акимович указал на только что работавший телевизор, — можно перекрыть хорошее расстояние. Кстати, на дальность испытывался ваш «Альтаир»?

— Пока еще нет.

— Это надо сделать в самое ближайшее время. Так вы говорите, что схема передатчика у вас стабилизована? — продолжал инженер, обращаясь к студентам и пододвигая к ним кресло поближе.

Журавлихин чертил схемы, приводил расчеты, удивляя придирчивого инженера своими глубокими познаниями в радиотехнике.

«Эх, если бы мне все студенты так отвечали! — вспоминал Пичуев прошедшие экзамены в институте, где читал лекции. — А практика какая… настоящая, творческая! Из этого малого инженер выйдет».

— Значит, в вашем научном обществе занимаются не только теоретическими исследованиями? — спросил Вячеслав Акимович. — Детали для «Альтаира» где-нибудь заказывали?

— Нет, сами сделали в наших институтских мастерских. — Журавлихин смотрел на инженера ясными, чуть зеленоватыми глазами.

С гордостью за своих товарищей он рассказывал, что некоторые из них освоили токарный станок и выточили довольно сложные детали для «Альтаира», что дирекция разрешила научному обществу пользоваться всеми лабораториями, и тут же добавил как самое важное:

— В лабораториях и мастерских у нас заводская дисциплина.

— А вы бывали на заводе? Пичуев прищурился, смотря на Журавлихина сквозь стекла очков.

— Теперь бываем часто. Научно-техническая взаимопомощь. Потом еще связь по комсомольской линии, друг другу помогаем. А, помню, в первый раз, когда приехали на завод, странно было. Примкнули к экскурсии молодых технологов. По всем цехам их. водил главный инженер, тоже совсем молодой, вроде вас. — Журавлихин почувствовал, что сказал лишнее. Пичуев поморщился. Мы попали в обеденный перерыв, рабочих в цехах не было, — стараясь загладить ошибку, быстро продолжал Женя. — И до чего же мы удивились, когда увидели, что главный инженер подходил к станкам и последовательно делал все операции, требующиеся для обработки изделия! Он работал и за токаря, и за фрезеровщика, и за штамповщика, включал сложные станки-автоматы, чувствовал себя хозяином всех машин. Он мог сделать все детали, собрать из них приемник, отрегулировать его, проверить и подписать паспорт на выпуск. Так он ходил из цеха в цех, показывая, как надо применять новые приспособления, демонстрировал разработанный им испытательный щит, на котором сразу видна вся работа приемника. Он знал по имени каждого рабочего. Мы же ходили за ним, раскрыв рот, и думали, что видим не главного инженера, а кудесника. Многие из нас решили, что только таким и должен быть настоящий специалист. Он все должен знать, все должен уметь… — Журавлихин замолчал и уставился на носки своих ботинок.