Алтарь Отечества. Альманах. Том 4

Это было 16-го августа. Обстановка изменилась. Я получил приказ занять оборону в районе Сальме. Там сапёры вырыли противотанковый ров, установили проволочное заграждение в два кола, вырыли траншеи и заминировали некоторые места. К вечеру батальон был переброшен и расположился в следующем порядке: вторая рота – справа, первая – посередине и третья – на левом фланге. Усовершенствовали траншеи и пулемётные площадки, произвели тщательную маскировку. Каждой пулемётной точке был определён сектор наблюдения. Через шесть дней приехал генерал Б.А.Елисеев. Его провели по переднему краю участка, он одобрил и, пожав руку, сказал:

– Товарищ Захарченко, здесь вы будете стоять насмерть. Отходить некуда, дальше вода. Все отступающие одиночки и группы будут поступать в Ваше распоряжение. Тяжелораненых отправлять в тыл.

В ходе жарких сражений стали поступать одиночки и группы бойцов, многие были ранены. Пришлось строить оборону в два эшелона. В моём подчинении оказалось 670 своих бойцов, 36 станковых пулемётов своих и 11 поступивших от 46-го стрелкового полка, винтовок было с избытком. Образовался такой укрепрайон, что вселяло уверенность в победе. Прибыла группа моряков с потопленного катера. Лейтенант Сорокин доложил:

– Поступаю в Ваше распоряжение, и со мной одиннадцать моряков. Вскоре они приняли бой. Из одиннадцати осталось трое. Сорокину оторвало миной руку.

Бои были жаркие. Атаки следовали одна за другой. Наши ряды таяли. Впереди нашей обороны был кустарник, где накапливался противник для следующей атаки. Мы были замаскированы, и противник не знал о нас. Когда фашисты подползли к нам на 50 метров, мы встретили их шквальным огнём. Когда они стали отползать снова в рощу, это уже были одиночки.

Нас стали бомбить «юнкерсы», потом снова полезли фашисты. В этот день мы отбили четыре атаки. Враги усеяли трупами поле боя. Мы потеряли три расчётные точки вместе с расчётами.

Уважаемый Яков Михайлович!

Я дошёл до такого места, что дальше писать не могу. Вот на столько у меня хватило сил. В следующем письме возможно закончу».

Долго не было писем от Андрея Трофимовича, и, наконец, он прислал продолжение своего рассказа:

«Прошу прощения за такой длительный перекур. На второй день после того, как я отправил вам письмо, пришёл доктор и выписал направление в стационар. Я отказался идти туда, стал лечиться выписанными им таблетками. Итак, продолжаю свой рассказ.

Вам уже известно, что немецкие войска ночью не наступали. В это время мы приводили в порядок подразделения и восстанавливали маскировку. Но вот однажды ночью со стороны Финского залива они высадили десант и зашли в тыл первой и второй роты. Пришлось организовать из резервов ударную группу и ликвидировать этот десант, затем восстанавливать оборонительный рубеж. В этих боях и мы имели потери. В ночном бою погиб командир второй роты Шварцбург, командир первой роты Окунев и политрук первой роты Погребной, политрук третьей роты Поляков и младший лейтенант первой роты Штыков, много погибло рядового состава. Наши ряды поредели, но без приказа мы не отходили. Утром получили приказ отойти на запасной рубеж в районе Каймри. Пришла санитарная машина за ранеными, в машине находился начальник санитарной службы нашего 79-го полка доктор Зыков. В это время разорвалась мина, и осколком снаряда ранила в живот рядового Левченко. Погрузили раненых.

– Садитесь в машину, – сказал мне доктор Зыков, – я довезу вас до нового оборонительного рубежа.

– Нет! – сказал я, – я буду отходить только с боями и только со своими людьми, которые верили и верят в меня.

Мы отходили с боями. Станки Соколова отсоединили, тяжеловато было их тянуть, приспосабливались нести на сучках и багорках. Люди были очень усталые, но вели огонь по противнику, который преследовал нас. Осталось одиннадцать пулемётов. Дал бойцам немного отдохнуть, усилив наблюдение и безопасность с флангов и установив фланговые пулемётные точки. Я сел, прислонившись к сосне, меня окружили бойцы, курить ни у кого не было. У меня остался один связной, второй погиб. Над нами просвистела мина, разорвалась и убила одного бойца по национальности узбек.

– Кончай курорт, – скомандовал я, – пошли дальше.

Стали подходить к оборонительной линии. Это была большая поляна. Была видна дорога, по которой ушла машина с ранеными и с начмедом Зыковым. Увидели машину, она лежала опрокинутой в кювете, прямым попаданием были убиты все раненые и начмед. Волею судьбы, я отказался тогда поехать в ней и остался жив.

Мы подошли к оборонительной линии, прошли по обозначенному проходу, вся поляна была заминирована. В наспех построенных дзотах приняли оборону. Меня вызвали на командный пункт. За себя я оставил начальника штаба батальона Макарова. По дороге меня встретил командир полка Ладеев. Он не находился на одном месте, его всё время перебрасывали на разные участки.

– Ты куда, Захарченко? – спросил он.

– Меня на командный пункт вызывают, – ответил я.

– Скажи там, чтобы меня освободили, – просил Ладеев.

Оказалось, что он руководил этой обороной до нашего прихода.