Алтарь страха

— Ты еще слишком молод, чтобы знать такие вещи. Вот если будешь хорошо кушать и вырастешь большим, папочка тебе скажет.

Охранник ничем не выдал своих чувств — ни злости, ни раздражения. Тот, кто набирал эту охрану, наверняка обыскал весь мир, пока не наткнулся на самых флегматичных типов.

Спокойно выслушав отказ Армстронга, охранник поднял голову и плечи жертвы и спросил:

— Сколько он еще пробудет без сознания?

— Минут двадцать, — сообщил Армстронг. — А после этого все будет нормально.

Охранник понимающе кивнул, и парочка удалилась, унося с собой неподвижное тело. Армстронг начал сосредоточенно расхаживать по камере. Он испытал серьезное разочарование. Ни ключа, ни оружия. Да, не повезло. Хотя при чем тут удача? Просто начальство распорядилось, чтобы при охраннике ничего не было. А стало быть, и тут его, Армстронга, опередили.

Однако же отношение свидетелей к разыгравшейся сцене выглядело неестественным, если не сказать больше. Он получил бы больше удовольствия, если бы они вели себя подобно разъяренным обезьянам и набросились на него. Если бы удалось хоть одного схватить, он, Армстронг, протащил бы его прямо сквозь прутья. А так его лишили и этого небольшого удовольствия.

Но зачем тебе эти игры, ты, полоумный, заблудившийся олух? К чему тебе это насилие?

Как вы думаете, вы в своем уме?

Подойдя к книжной полке, он устало оглядел ее. Если все эти книги коварно подобраны применительно к сложившейся ситуации, то лучше их не касаться. Но если же они находятся здесь постоянно, то из них можно извлечь и пользу. По крайней мере хотя бы на время можно забыть о своих проблемах и углубиться в текст.

Его пытливый взгляд отыскал «Тиранию слов» Стюарта Чейза. Армстронг снял книгу с полки и полистал страницы. Сплошная семантика. Что ж, неплохо. Может быть, именно эта книга и поможет одолеть воображаемого врага. Поскольку в данный момент его мозг подвержен физической тирании со стороны семи слов, стало быть, терять нечего, а приобрести можно лучшее понимание сущности своих тиранов.

Усевшись в кресло, он отвлекся от своих проблем, упорядочил мыслительный процесс и сосредоточился на объяснениях и иронических комментариях Чейза. Армстронг увлеченно читал, пока не добрался до некоего пассажа, после которого мысли возобновили свои отвратительные скачки и кульбиты. Наморщив лоб, он прочитал абзац еще раз, с горечью проговаривая слова вполголоса:

— «Семантическая самодисциплина дает нам власть отделять механическое умствование от реально происходящих событий; она дает нам возможность рассуждать абстрактно; удерживает нас от заполнения окружающего пространства несуществующими предметами. Поэзия, фантазия, воображение, мысли и интеллектуальные эмоции не разрушают ее. Она удерживает нас от восприятия фантазий как событий реальных, за которые возможно сражаться и умирать. Она препятствует возникновению опасного гипнотизма, ненормальных течений нервных процессов, мысленных состояний, приближающихся к безумным».

Яростно размахнувшись, он швырнул книгу в угол. «Мысленные состояния, приближающиеся к безумным». Неужели Чейз считает себя таким знатоком, что может запросто определить, что нормально, а что ненормально? И неужели все авторы считают себя непререкаемыми судьями в данном вопросе? А если нет, то кто является судьей? Золотая рыбка? Как там сказал старый фермер своей жене? Ах да. «Все в этом мире сумасшедшие, кроме тебя и меня, хотя и у тебя временами бывают заскоки!»

Вернувшись к полке, он взял следующую книгу и начал читать ее с выражением мрачной обреченности на лице. Этот том, оказавшийся сочинением Бертрана Рассела «Позвольте людям размышлять», полетел в угол вслед за предыдущей книгой, когда он дошел до того места, где говорилось: «Кое-кто полагает, что психоанализ демонстрирует невозможность рационального поведения, вскрывая странные и почти безумные корни наших самых сокровенных и выношенных убеждений».

Злобно выругавшись, он попытался найти выключатель, чтобы погасить свет, не нашел, плюхнулся на постель и попытался заснуть. В полночь свет выключился сам, но еще нескоро, очень нескоро погрузился Армстронг в беспокойную дрему. И в этой дреме его преследовала бессмысленная, ничего не значащая фраза: «...и в каком-то углу притаилась сумятица, насмехаясь над тем, что так дорого тебе». И как только он проснулся, усталый, с затуманенным взором и готовый к неприятностям, перед его мысленным взором предстала та же самая цитата.

Ему предоставили еще тридцать шесть часов на сражение с задачей, после чего он понял, что даже устойчивый мозг устает от навязчивой идеи.

Как вы думаете, вы в своем уме?

Не думай об этом. Забудь. Думай о чем-нибудь другом.

Как вы думаете, вы в своем уме?