Алу: так плачет ветер

— Вы восемнадцать лет были в разлуке с очень важной частью своей натуры. Понятно, почему ваша первая реакция — это бежать прочь. Но это пройдет, — его уверенный тон вселил в меня немного надежды. — Я не знаю, как фоксы, но прочие оборотни первый раз обращаются в возрасте до девяти лет. Возможно, вы уже обращались, будучи ребенком, просто не помните этого. Тогда восстановить связь будет проще. Но даже если нет, мы всё равно сможем её наладить, — я замерла, осознавая его слова. Как так вышло, что столько лет, не имея почти никого, у меня вдруг за несколько недель появились друзья, и даже канем протянул мне руку помощи. Возможно, эта рука не принесёт мне ничего хорошего в будущем, но пока я рискнула её принять.

— А сколько лет вам, магистр Канем? — неожиданно даже для самой себя спросила я и постаралась сохранить бесстрастное лицо. Магистр посмотрел на меня странным, но нечитаемым взглядом, и губы его изогнулись в какой-то смазанной то ли улыбке, то ли усмешке. Прежнее любопытство по отношению к нему, которое я испытывала ранее, вспыхнуло с новой силой, несмотря на обстоятельства.

— Тридцать три, — ответил он просто, без ожидаемого мной ехидства. Это было на несколько лет меньше, чем я думала. В проблеске камина мои глаза вдруг заметили в его волосах серебристую нить, а затем и ещё одну.

Паузу нарушил приглушённый звон часов. Я перевела на них взгляд и с удивлением обнаружила, что наступила полночь. Прошло полтора часа. Мое общение со второй ипостасью заняло куда больше времени, чем мне показалось. А магистр куда более терпеливый наставник, чем я думала.

— На сегодня достаточно, госпожа Лунар, — поднявшись, магистр поправил узкие манжеты широких рукавов, крепко обхватывающие его запястья. — Попробуйте время от времени тянуться к своей сущности, но не переусердствуйте, иначе обернётесь. Даксарре пока лучше ни о чём не знать, — предостережение прозвучало не только в его словах, оно отражалось и во взгляде. Тень упала на его лицо, вновь делая глаза почти чёрными. Я же спрятала в карман колбы с зельем.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я. Конечно, это едва ли могло хоть как-то показать степень моей признательности. Магистр снял мой плащ с вешалки и неожиданно придержал его передо мной.

Я замешкалась, долгие секунды не понимая, как повернуться. Раньше помощь в надевании верхней одежды мне предлагали только слуги и всегда получали отказ.

— Вот, — обойдя меня со спины, он направил плащ к моим рукам, и я опустила голову вниз, смущённая этой паузой. Магистр стоически проигнорировал неловкость, застывшую в воздухе, набросил ткань на мои плечи и тут же отстранился. В его движениях скользила легкость и естественность. Этим вечером он вел себя безукоризненно вежливо, и это сбивало с толку. Пытается не пугать меня? Вчера я, наверное, выглядела так, словно в любой момент могла выброситься в окно.

— Благодарю, — подавила я вздох, когда он открыл передо мной дверь.

«А ведь он прекрасно воспитан» — пронеслось у меня в голове. «Когда хочет это показать», — подумала я следом, сдерживая усмешку.

И тут же возникла мысль: кто его воспитывал? Где он рос? Учитывая происхождение и преподавание в академии Кастелло Марэ, это было в Игравии? Что с его родителями?

Знание подробностей жизни магистра вряд ли мне поможет, однако от этого не становилось менее любопытно. Собственный интерес сбивал с толку. Он возник, когда я изучала книгу о канемах, но теперь мне захотелось узнать совершенно обычные вещи. Что делает магистра Канема им?

Скривившись от мысли, что он узнает о моём неуместном любопытстве, я двинулась вниз по винтовой лестнице. Обратно из мира волшебства в мир белых гладких стен. Магистр почти неслышно ступал за мной, от чего мне стало немного не по себе. Когда мы достигли коридора, я замедлилась, чтобы пропустить его вперёд.

В какой-то момент из-за ближайшей к нам двери раздался смех, заставивший меня вздрогнуть от неожиданности. Я чувствовала себя воришкой, крадущейся в ночи.

— Обучающиеся везде одинаковы, — хоть я и шла позади, но почти увидела, как он закатил глаза. Это, кажется, его неосознанная привычка.

— Хотите сделать выговор, магистр? — поравнявшись с ним, с любопытством спросила я. Он скривился в явном отвращении, что почти рассмешило меня.

— Я им не няня. Моя работа учить их, а не воспитывать, — лицо магистра приобрело сложное выражение. Что-то между весельем и брезгливостью. — К тому же, сейчас недельные каникулы после экзаменов. Снимать напряжение просто необходимо, кому-то из них вскоре предстоит отрабатывать десять лет за своё обучение, — закончил он уже мрачно.

— Это несправедливо, — нахмурилась я. Как оказалось, и для других мир полон несправедливости, мне на своей шкуре удалось испытать лишь малую её часть. Академия научила меня смотреть дальше собственного носа.

— Вам ли не знать, что мир несправедлив? Но благо, словно в утешение, мир ещё и чарующий, — задумчиво проговорил магистр, но тут же встряхнулся и бросил на меня косой взгляд, словно сказал слишком много. Я же сохраняла бесстрастное выражение лица.