Алый флаг Аквилонии Спасите наши души

Отойдя на пару миль в открытое море, «Малютка» описала широкую циркуляцию и направилась в створ фарватера. В исток мы вошли точно по оси течения - если верить карте, в этом месте у нас под килем было не меньше пятидесяти метров. После второго сужения, расстояние до которого мы преодолели за двенадцать минут, я, чтобы правильно вписаться в крутой разворот русла влево на семь румбов, приказал старшине Круглякову держаться ближе к европейскому берегу. Старшина не подвел, и лодка прошла поворот ровно, как гоночный автомобиль на трассе. Потом «Малютка» вернулась к оси фарватера, а за мысом Бейкоз взяла ближе к азиатскому берегу, потому что впереди был новый крутой поворот, на этот раз на девять румбов вправо, и почти сразу за ним - еще один, на пять румбов влево. И в эту «змейку» товарищ Кругляков вписался строго по струночке. Поворот на два румба вправо, и сразу за ним на румб влево; вода под нами сама по себе неслась со скоростью больше семи узлов: казалось бы, куда больше, - но мне-то было известно, что основное веселье у нас еще впереди.

Тут я мимоходом пожалел о том, что нет у нас больше командования, которое могло бы наградить старшину боевым орденом за образцовое исполнение своих обязанностей, связанное с риском для жизни. У аквилонцев государство совсем молодое и маленькое, так что орденов еще, наверное, нет, а награждают там чем-нибудь вроде красных революционных шаровар. И в этот момент легкий мандраж, до того имевший место, куда-то ушел, и стал я спокоен как удав в засаде. Тогда я сам себе удивился - но как-то отстранено, будто на мостике стоял не я, а какой-то другой, незнакомый мне человек.

Вот и последний поворот, на четыре румба вправо (мы прошли его впритирку к азиатскому берегу, поскольку на карте именно там значились наибольшие глубины) - и впереди открылась трехмильная предфинишная прямая. Примерно на траверзе того места, где нас «встретили» люди подпоручика Акимова, глубины в Босфоре резко пошли на убыль, а течение, наоборот, изрядно ускорилось. Еще когда я проводил тут пешую разведку, то оценил скорость течения в двадцать узлов - и, пожалуй, не ошибся. При этом ход под дизелем добавлял к скорости течения дополнительные тринадцать узлов; лодка неслась как атакующий эсминец, а грохот бурунов по правому борту создавал впечатление, что мы идем на взлет, как гидроплан МБР-2, на котором мне однажды довелось полетать. Мимоходом глянув за борт, я похолодел: вода была прозрачной¹⁵

, как слеза младенца, поэтому бешено проносящееся под килем дно казалось совсем близким. На мгновение мелькнула мысль, что лодка сейчас чиркнет по камням килем, раздастся страшный скрежет и лязг - и все будет кончено. Но, опять же, было такое чувство, будто испугался не я, а кто-то другой, а я точно знаю, что глубина безопасна, и кажущаяся близость дна -это обман зрения.

Последний поворот мы прошли впритирку к азиатскому берегу. Во-первых, иного не позволял минимальный радиус циркуляции, во-вторых, именно вдоль азиатского берега находилась зона наибольших глубин - своего рода канал, прорытый течением Босфора в те времена, когда он не был столь полноводным¹⁶. И вот - финишная прямая с видом на Мраморное море. Когда течение со свистом в ушах проносило нас мимо узости Ускюдар-Ви-зантий, я быстро посмотрел по сторонам и увидел, что, как мы и договаривались, морские пехотинцы из всех трех миров свернули свои лагеря и ушли вниз по течению.

И вот, когда берега Босфора начали раздаваться вширь, а течение стало замедляться, я перевел ручку машинного телеграфа на «малый ход» и сообщил команде по громкой связи, что мы уже почти на месте. В ответ из низов через открытый люк раздалось не очень громкое, но довольно стройное «ура!». Чем дальше наша «Малютка» продвигалась на юг, тем шире становился лиман и медленнее течение. Там, где оно падало до вполне приемлемой половины узла, ширина лимана составляла уже не меньше шести миль. Очевидно, нас заметили сразу с обоих берегов: и там и там, среди деревьев и подходящих к самой воде редких кустов тальника в воздух поднялись дымные столбы от заранее разведенных костров, в которые в этот момент, видимо, принялись швырять охапки зеленых веток, сырой камыш и прочую дрянь.

Приказав старшине Попонину отбить в Аквилонию радиограмму о том, что Босфор форсирован благополучно, повреждений материальной части и потерь в команде нет, подробности позже, я повернулся к младшему унтеру Неделину и сказал:

- Сначала мы высадим ваше отделение на европейском берегу, а потом отправимся за вашими товарищами. Как вы сами видите, разместить на нашей «Малютке» весь ваш взвод в полном составе не представляется возможным. Думаю, что еще до захода солнца вы сможете воссоединиться со своими товарищами.

- Как вам будет угодно, товарищ капитан-лейтенант, - только и пожал плечами младший унтер.