Алый как кровь

У Белоснежки текло из носа. Она этому не противилась. Сдерживала себя от обязательного желания посопеть или очистить ноздри рукавом. Почти водянистая, тонкая сопля стекала на губы. Белоснежка не облизывала их. Сопля продолжала свой путь на подбородок и капала маленькими капельками на ее колени. Но это было неважно. Джинсы все равно были уже грязными. Мама удивится этому дома. Мама удивится, а Белоснежка будет молчать.

Есть вещи, о которых лучше молчать.

Есть вещи, которые станут хуже, если их озвучить.

Белоснежка слушала. Слышала приближающиеся шаги. Сосредоточивалась на том, что надо оставаться спокойной. Если она даст власть страху, то не сможет оставаться совсем тихой. Она закрыла глаза и подумала о белом, нетронутом снеге. Представила синие сумерки. Она позволила зайцам скакать по снегу, чтобы за ними остались ровные красивые следы. Два маленьких круга друг за другом, затем два продолговатых следа рядышком. Следы успокаивали ее.

Не может случиться ничего плохого, если заяц спокойно побежит через снежное поле. Ничего плохого не случится, когда вечер, окончательно потемнев, перельется в ночь и на небе появятся первые звезды. Созвездие Пегаса.

Ничего плохого не случится, если в конце небольшой пешей прогулки можно увидеть избушку и фонарь на крыльце.

Белоснежка слышала звук удаляющихся шагов. Она осмелилась дышать чуть свободнее.

У нее получилось остаться в укрытии. Ее не нашли.

Каково это — не бояться каждый день?

Белоснежка вздрогнула, но не проснулась. Она потихоньку выбиралась из сна в реальность, чувствовала, как растут ее руки и ноги, тело девочки становится женским. Замкнутый круг становится прямой. Она приняла годы, которые отделяли ее от Белоснежки из сна. Она больше не маленькая. Ей семнадцать. И ей не надо больше каждый день бояться.

Только сейчас. Потому что она впуталась в чужие дела.

Элиза истерично звонила ей весь вечер, вздрагивала от каждого скрипа, завывания морозного ветра, хотела слышать, как Белоснежка успокаивает ее. Она была в полной панике, потому что ее отец не пришел домой тогда, когда обещал прийти. Однажды, во время одного из разговоров, Элиза внезапно вскрикнула. После этого в телефоне было слышно, что она куда-то бежит, захлопывает дверь за собой и запирает замок.

— Кто-то зашел через заднюю дверь, — прошептала Элиза в телефон.

— Окей. А ты сейчас где?

— Заперлась в туалете.

Белоснежка так и поняла. Очевидно, Элиза не умеет двигаться тихо. И учиться уже поздно. Если бы в квартиру ворвался киллер, он сразу понял бы по звуку, где искать девушку. Запертый туалет, кроме того, самое плохое из возможных мест. Преподносить себя киллеру на блюдечке, становиться пищей в контейнере для микроволновки… Не надо ничего делать, кроме того, что открыть крышку, приложив минимальное усилие, и проглотить содержимое. Даже разогревать не нужно.

— Он взломал дверь? — спросила Белоснежка.

— Нет, открыл ключом.

Белоснежке захотелось повесить трубку. Она уже знала, что скажет затем Элиза прежде, чем она произнесла:

— Фуф! Это был папочка. Он зовет меня снизу. — прошептала Элиза.

No shit, Sherlock[18].

— Отлично. Тогда заканчиваю разговор, — твердо сказала Белоснежка.

— Нет! Сначала пообещай зайти завтра снова. Я не могу быть тут одна и не могу никуда пойти. — Неожиданно в голосе Элизы послышалась сила.

Белоснежка хотела отказаться. Она хотела порвать с этим делом немедленно, пока было еще возможно. Преследователи ее не разглядели. Она еще может умыть руки. Те, вообще-то, даже и не грязные. Она не из тех, кто будет копаться обеими руками в окровавленных деньгах. Но по окончании разговора Белоснежке хотелось биться головой о стену. Она обещала Элизе. Снова.

Борис Соколов барабанил пальцами по пивной кружке. Напиток был выдохшимся и отвратительным. Он отлично подходил под его настроение. Первые утренние любители пива выползали из своих норок и сидели в сумеречном баре за столиками. Борис заказал себе и эстонцу отдельный кабинет, где, по всей видимости, никто не озадачился убрать стол после вечерней смены. Зачем? Это тоже подходит под настроение.

Они облажались. “Ryssineet[19]”, — как сказали бы финны из бара, и Борис даже не мог с ними поспорить. Похищение девчонки провалилось. У них была одна возможность, одна попытка, но все пропало. Он тогда получил короткую эсэмэску, в которой было подтверждено, что Борис занимается этим делом сам, своими силами. И что он лично за все в ответе.

Надо придумать что-то новое, чтобы запугать мужчину и вернуть его к работе.

— А если он не понял, что Наталья умерла? — предложил Вииво Тамм, сделав глоток из кружки.

— Должен был понять. А чья кровь еще могла быть на деньгах? — спросил Борис.

Вииво Тамм пожал плечами. Линнарт Каск ничего не сказал. Борис подозревал иногда, что последний еще проще, чем кажется.