Алый король

— Я дословно запомнил тот эдикт Императора: «Горе тому, кто осмелится проигнорировать запрет или попытается меня обмануть. Он станет моим врагом, а на его голову и головы его последователей обрушится такая кара, что до конца мира они будут проклинать тот день, когда отвернулись от моего света». Ты посчитал, что это пустая угроза? Ты серьезно решил, что твоя ложь останется незамеченной, что тебе удастся изменить отцу так, чтобы Он ничего не узнал?

С каждой фразой Прома его клинок блистал все ярче, пока не засиял подобно солнцу.

— Ты нарушил обещание, данное Императору, — повторил воин надломленным голосом. Произнося слова, что годами бродили внутри него, Дион ощущал, как его сердца разбиваются вновь. — Поэтому я спрошу вот о чем: чего ты ждал, если не того, что против тебя направят примарха Русса и его Волков?

Ловко спрыгнув на песок, Магнус направился к имперцам. Собравшись с духом для неизбежной битвы, Пром закрылся псионическими щитами и вскинул пламенеющий меч к плечу.

Циклоп спокойно прошел в центр арены, словно гладиатор-чемпион, готовящийся к схватке за свободу. Вораксы и «Урсараксы», растянув строй по дуге, окружили примарха с флагов. Космические Волки встали рядом с вожаком — все, кроме Ольгира, который остался возле Лемюэля Гамона. Только сестра Цезария не приближалась к воинам: она подавляла своим нуль-полем дар Менкауры и в то же время не хотела ослаблять способности Диона и Бёдвара.

Оглядев собранные против него силы, Алый Король усмехнулся.

— Скажи, мастер Нагасена, сколько бойцов следовало за тобой, когда ты взбирался по ступеням Общины, чтобы перебить Воинство Крестоносцев?

— Около трехсот Черных Часовых, — ответил Йасу. — Но я шел туда не с тем, чтобы отнимать жизни.

— Не говори с ним! — резко бросил библиарий.

— Три сотни? — переспросил Магнус. — Может показаться, что отряд такой численности прискорбно мал для потенциально опасной операции.

— Пожалуй, но возможную бойню предотвратил один из твоих сынов, — произнес Нагасена. — Воин по имени Атхарва.

Пром заметил в биополе примарха вспышку болезненного сожаления; будь на месте Магнуса кто-то иной, Дион назвал бы это чувством вины. Но эмоция исчезла сразу же после того, как библиарий увидел ее.

Циклоп повернулся влево, потом вправо, изучая окружившее его кольцо из плоти и стали. Подняв золоченый хопеш, Алый Король описал клинком сверкающую восьмерку, и его глаз блеснул предвкушением битвы.

— Как думаешь, хватит ли тебе бойцов, чтобы убить меня?

— Посмотрим, — промолвил Йасу.

Ухмыльнувшись, Магнус с хрустом покрутил шеей.

— Обязательно посмотрим.

Опустив меч, Пром оглянулся через плечо на Креденса Аракса и Виндикатрицу, ждавших его приказаний.

Кивнув, Дион скомандовал:

— Огонь!

Под широким коралловым отрогом на острове примарха парила сфера варп-пламени. Эта лампа, не требующая топлива, отбрасывала теплое сияние на лица Амона и его генетического прародителя. Оба сидели в безмолвии, наблюдая за танцем звезд с высокого утеса над темным океаном.

Когда советник смотрел на небо из воды, светила казались ему статичными, однако теперь стало понятно, что они движутся по замысловатым траекториям. Перемещения созвездий выглядели случайными, но в действительности подчинялись закономерностям не менее точным, чем часовой механизм.

Амон всмотрелся в черты Магнуса. Случилось то, что воин ранее считал невозможным: его отец одряхлел. Алый Король сохранил отвагу, с которой шел в сражение против Лемана Русса, и его скрытый под повязкой взор не утратил мудрости, но морщины на лице Циклопа напоминали глубокие каньоны, а пожелтевшая кожа — тонкий пергамент.

Советник не знал, с чего начать разговор. Он всегда легко общался с отцом, но сидевший рядом старик был совершенно незнаком Амону. Возможно, для Магнуса прошло столько времени, что примарх забыл о дружбе с сыном?

Впрочем, даже просто находясь рядом с Алым Королем, легионер ощущал прилив свежести. Усталость, терзавшая советника после того, как он выбрался на берег, понемногу отступала. Да, подобное обновление дорого обошлось ему — вместе с силами вернулись и прежние муки: жуткая боль в трущихся друг о друга осколках позвоночника, которые павониды скрепили бесчисленными фрагментами новой ткани, обещала остаться с ним навсегда.

— Прости меня, сын мой, — наконец произнес Циклоп.

— За что?

— За то, как ты страдаешь по моей вине. — Магнус смотрел вдаль, на волны. — И за то, что я бросил тебя в Великом Океане. Не по злой воле, просто растерялся. Тогда я… обезумел от горя, и к тому же мне предстояло в одиночку создавать Планетарий.

Амон испытал прежде немыслимое для него чувство: гнев на своего примарха.

— Тогда зачем вы просили меня помочь?

— Разве?

— Да, на вершине Обсидиановой Башни. Вы сказали, что мы построим величайшую библиотеку в истории Галактики. Пообещали мне, что мы возведем ее вместе.

Сокрушенно вздохнув, Алый Король покачал головой.

— В ту пору я обожал хвастаться.

— «В ту пору»? — повторил советник. — Как долго вы пробыли здесь?

Пожав плечами под мантией, украшенной вороновыми перьями, Циклоп снова вздохнул: