Алжирский пленник (Необыкновенные приключения испанского солдата Сервантеса, автора «Дон-Кихота»)

Хромой злился. Последняя поездка была так неудачна! Два десятка рабов, да и те худые, больные, истощённые. Никто не купит их и на женскую работу — толочь маисовые зёрна в деревянной ступке.

— Кем ты был на родине? Капитаном? Командиром полка? — угрюмо подошёл он к Мигелю.

— Простым солдатом, — ответил тот.

— Ты начинаешь со лжи! — вскипел Хромой. — Простому солдату сам адмирал не стал бы давать писем!

— И всё же я только солдат, — повторил Мигель.

— Все вы лжецы и собаки, притворяетесь бедняками, простыми солдатами! Вы хотите, чтобы за вас назначили самый низкий выкуп. Но меня ещё никто не обманул! Юсуф! — крикнул Дали-Мами сторожу, указывая на Сервантеса. — Это важный, человек в своей стране, большой командир и приближённый самого короля! Отведи его в королевское баньо.

И Сервантеса с двумя другими отвели на соседний двор, поменьше, в королевскую тюрьму. В королевской тюрьме томились особенно важные, особенно тщательно охраняемые пленники. В королевской тюрьме или дожидались выкупа, или умирали.

Первые несколько дней Мигель провёл в оцепенении. Он лежал на камнях, в теневом углу двора, ничего не ел и тупо смотрел в стену. Какой страшный конец после всего, что обещала судьба: плен в диком африканском городе, рабство в Алжире! Он лежал и перебирал в памяти годы после Лепантской битвы: Наварин, Тунис, Оран…

Оран! Последнее название остановило чем-то его.

Оран! Единственный пункт на африканском берегу, оставшийся за испанцами после разгрома испанской армии! В Оране сорок семь пушек и тысяча восемьсот человек гарнизона! В Оране половина населения — испанцы. Из Орана в тихую погоду можно за двое суток на простом баркасе добраться до берега Испании!

С этого дня одна мысль — мысль о побеге — целиком завладела Сервантесом и не оставляла его.

Оцепенение прошло.

Теперь он уже не лежал, а шагал, лихорадочно шагал взад и вперёд по двору тюрьмы.

Прежде всего ему нужны были сообщники. Он начал присматриваться к пленникам. Были здесь и испанцы. Победители мира, они даже здесь, в плену, держались особняком и, в цепях и лохмотьях проходя по тюремному двору, церемонно здоровались друг с другом.

Это была группа старых, отчаявшихся пленников. Надежда на возвращение была слишком слаба, и они всеми силами держались здесь друг за друга. Выброшенные из жизни, они жили интересами старой Испании, той Испании, которую они покинули много лет тому назад. По вечерам они садились в углу двора и, завернувшись в обрывки плащей, спорили о причинах отречения от престола короля Карла или ругали трусливого и жестокого Филиппа.

— Филипп льёт испанскую кровь на землю христианской Фландрии, — толковали испанцы. — А сюда, в Алжир, где томятся тысячи несчастных христиан, не хочет послать и малой армии.

— Алжир так плохо укреплён — пяти тысяч добрых испанцев довольно, чтобы взять город и форты, низложить пашу, освободить двадцать тысяч христиан, томящихся в неволе…

— Покойный король наш, счастливейшей памяти непобедимый Карл Пятый, давно уничтожил бы это корсарское гнездо.

Сервантес решился. Он рассказал соотечественникам о своём плане.

— Вы хотите бежать? — спросил самый старый пленник, Бельтран де Сальто, поднимая на Мигеля поблекшие от чужого солнца глаза. — Я сам хотел бежать, когда был молод.

Он откинул прядь седых волос и показал Мигелю безобразный стянутый рубец на месте уха.

— Вы хотите бежать в Оран? — сказал другой пленник, Осорио. — Четыре испанца пытались бежать в Оран полтора года тому назад. Их вернули и посадили на кол.

— Две дороги ведут в Оран: одна сушей, другая морем, — сказал третий, Наваррет. — Берег охраняют янычары и сторожевые суда, а сушей…

Но кто же решится двинуться сушей — семьдесят лег,[13] десять дней пути по незнакомым местам, по безводной степи…

— Всё дело в проводнике, — сказал Сервантес. — Я найду его!

Пищу пленникам разносил Исахар, мальчишка-негр, с курчавой головой и белыми, как сахар, зубами. Ещё совсем маленьким Исахара привезли вместе с отцом арабы после одного из своих разбойничьих налётов внутрь страны. Отца продали на галеры в гребцы, а Исахара насильно обратили в мусульманство и заставили помогать сторожам при королевской тюрьме. Мусульмане чуждались негра, как «нечистого». Мальчик жил не в общем помещении со стражей, а в крохотной каменной сторожке в углу двора, с единственной дырой для двери и окна.

В печальных коричневых глазах негритёнка Сервантес прочёл тоску и желание убежать. Ночью он прокрался к конуре Исахара. Тот молча выполз, и оба прошли треугольник чёрной тени позади сторожки.

— Исахар, — сказал Сервантес, — ты слыхал об Оране?

— Оран? Я знаю Оран, Серванти, — ответил Исахар. — Десять франкских[14] рабов два года тому назад бежали в Оран и не вернулись. Кости их потом нашли в пустыне.

— А дорогу пустыней в Оран ты знаешь, Исахар?

— Пустыня! — сказал Исахар, и глаза его расширились от страха. — Пустыня! Там красные пески, и жёлтые пески, и серые пески, пески смерти. Никто ещё из франкских рабов не вернулся оттуда, Серванти. Только здешние люди знают дорогу в Оран.

Мигель взял мальчика за руку.