Алжирский пленник (Необыкновенные приключения испанского солдата Сервантеса, автора «Дон-Кихота»)

— Исахар, ты хочешь быть свободным? — спросил Мигель.

— Хочу, Серванти.

— Приведи мне такого человека, и я возьму тебя с собой.

— Я завтра приведу его к тебе, Серванти!

Глава четырнадцатая

Оран

Алим, молодой араб с круглым добродушным лицом, очень быстро согласился отвести пленников в Оран, только запросил много денег — семьдесят червонцев. Испанцы, заразившиеся энтузиазмом Сервантеса, быстро собрали деньги.

Всего шло девять человек: Сервантес, Исахар, Риос, Наваррет, Бельтран де Сальто, Осорио, Менесес, Родриго и Габриэль Кастаньеда, старый товарищ по морским походам, вместе с братьями попавший в плен. С Родриго и Кастаньедой, оставшимися на общем дворе, связь держал Исахар.

Старый Бельтран де Сальто только в вечер накануне бегства подошёл к Сервантесу.

— Возьмите и меня, кабальеро, — глухо сказал Бельтран. — Мне недолго осталось жить, а смерть в неволе страшнее пустыни.

Пленники-старожилы давно уже пользовались правом в дневные часы уходить из тюрьмы в город. За несколько аспр[15] такое же разрешение получил и Сервантес. Сторожа были спокойны: пустыня вокруг Алжира стерегла пленников лучше, чем высокие каменные стены.

Они вышли днём, в разные часы, чтобы не возбудить подозрений. На рынке они запаслись сухарями, вяленым мясом, лепёшками. Алим добыл два меха с водой. В условленный час, к вечеру, все собрались у Баб-эль-Уэдских ворот, в самой высокой нагорной части города. Не пришёл только Исахар. Его подождали с полчаса. Алим торопил пленников, и пришлось двинуться без мальчика.

— Кого ведёшь? — крикнул Алиму янычар, дремавший у ворот.

— Партию невольников, закупленную мною по поручению моего господина, благочестивого Али-Марада, для постройки его нового дома в Эль-Адаре, — быстро ответил Алим и опустил серебряную монету в руку янычара.

Тот закивал головой и пропустил пленников.

Они шли сначала мимо мусульманского кладбища, белевшего в темноте треугольными надгробными камнями, потом свернули налево и начали подыматься в гору. Все молчали. Только изредка в тишине хрустели камешки или шуршал крупный песок, осыпавшийся под чьей-либо ногой.

Вдруг быстрые шаги послышались сзади, и худенькая рука коснулась локтя Сервантеса.

— Исахар! — едва не вскрикнул Мигель, быстро обернувшись.

— Да, это я, Серванта… Я ждал, когда заснёт Юсуф. Смотри, что я стащил у него!

Мальчик совал ему что-то в руку. В темноте Мигель нащупал холодный ствол мушкета.

Алим шёл впереди и указывал дорогу. Скоро он нырнул в узкое ущелье. Все шли за ним по крутой тропинке у самого края горы. Небо наверху казалось узкой полоской, усеянной яркими точками неравной величины.

К рассвету они начали спускаться, и на восходе солнца медно-жёлтое алжирское плоскогорье, прорезанное кое-где невысокими грядами красноватых скал, открылось перед ними.

Почти триста километров предстояло им пройти по каменистой, сожжённой солнцем, безлюдной стране.

Они шли не быстро, сберегая силы, и самый тяжёлый груз, воду, несли по очереди. Часов в одиннадцать сделали привал и переждали самые жаркие часы. Все были молчаливы, пытался болтать только Алим, но ему никто не отвечал. К вечеру Алим сделался беспокоен. Он начал настойчиво озираться по сторонам.

— Чего ты ищешь? — спросил у него Кастаньеда.

— Удобного места для привала, — неохотно ответил араб, отводя взгляд в сторону.

Солнце зашло, и ночь настала сразу, словно чёрная крышка опустилась над пустыней. Путники выбрали место в небольшой котловине с песчаным дном, заросшим алоэ, и расположились на ночь.

Исахар и Осорио пошли за кустарником для костра. Сервантес с Кастаньедой распределили припасы. Всем досталось по куску вяленой баранины, по две лепёшки и по нескольку глотков воды.

Кругом бродили хищные звери, огонь надо было поддерживать всю ночь. Измученные трудным переходом, все скоро свалились и уснули. Только Сервантес и проводник остались у костра.

Мигель подбрасывал сухие ветви в огонь. Алим не спал и смотрел на него.

Шакалы выли далеко в пустыне. Свинцовой усталостью наливалась голова Мигеля.

— Поди спать, я посижу у огня, — предложил Алим.

— Нет, я не устал и не хочу спать, — сказал Мигель, встряхивая тлеющие угольки костра.

«Что он задумал? — гадал Мигель, глядя на беспокойные чёрные глаза проводника. — Что он хочет сделать? Выдать нас хозяину и получить деньги? Или продать в пустыне кочевым арабам?»

Мигель проверил мушкет и положил его возле себя.

По тлеющим угольям переливались огоньки и плели странный узор. В нём Мигель видел знакомые фигуры, корабли, оружие… Антонио де Сигура с криком выхватывал блестящую шпагу и кидался на него. Морские волны рассыпались серебряной пылью перед носом галеры «Солнце». Неприятельский фрегат поворачивался боком, и по всей линии борта пушки разом выбрасывали красное пламя…

Сервантес вздрогнул и проснулся. Предрассветный ветерок бежал по верхушкам алоэ. Ночное небо точно отодвинулось выше и посветлело.

Все спали, как убитые, кругом костра. Алима не было.