Амелия

Одним словом, она вела себя так, что милорд ясно понял бесполезность каких бы то ни было дальнейших домогательств. Вместо того, чтобы последовать за ней, он предпочел поэтому вступить в беседу с другой дамой, хотя все же не мог удержаться и то и дело поглядывал в сторону Амелии.

Фортуна, которая, судя по всему, и вообще-то не была чересчур расположена к Буту, не выказала ему особых знаков своей милости и за картами. Он проиграл два полных роббера, что обошлось ему в пять гиней, после чего Амелия, обеспокоенная к тому же присутствием лорда, шепотом попросила его возвратиться домой, на что он тут же ответил согласием.

Что касается Бута, то с ним, я полагаю, ничего примечательного здесь больше не произошло, если не считать возобновления знакомства с одним офицером, которого он знал еще в дни своей службы за границей и который оказался в числе тех, кто составил ему партию в вист.

Этого джентльмена, с которым читатель в дальнейшем познакомится поближе, звали Трент. Он служил прежде в том же полку, что и Бут, и они были в те времена довольно друг с другом близки. Капитан Трент выразил необычайную радость по поводу встречи со своим собратом офицером, и оба они обещали друг другу обменяться визитами.

События, происшедшие накануне ночью и утром, совершенно выбили Амелию из колеи, и в суете, вызванной поспешным отъездом вместе с миссис Джеймс, она совсем забыла о том, что условилась накануне встретиться с доктором Гаррисоном. Когда по возвращении домой служанка рассказала ей о посещении доктора и о том, как он рассердился, не застав хозяйку, она была крайне этим смущена и попросила мужа пойти к священнику и попросить у него извинения.

Но дабы читатель не почувствовал такой же досады на священника, какую он сам позволил себе выразить по отношению к Амелии, мы считаем необходимым дать на сей счет некоторые разъяснения. Так вот, на самом деле ему и в голову не пришло хоть сколько-нибудь рассердиться на Амелию. Напротив, когда девочка служанка ответила ему, что хозяйки нет дома, священник чрезвычайно добродушно промолвил:

– Как нет дома? Скажи тогда своей хозяйке, что она легкомысленная вертихвостка и что я больше не приду к ней, пока она сама за мной не пришлет.

И вот эту-то фразу несмышленая девчонка, превратно поняв одни слова и наполовину забыв остальные, истолковала по-своему: священник будто бы вышел из себя, произнес несколько нехороших слов и объявил, что никогда больше не увидится с Амелией.

Глава 8, в которой появляются незнакомые читателю персонажи

Придя к доктору Гаррисону, Бут застал у него гостя – его приятеля священника, явившегося вместе с сыном, лишь недавно принявшим духовный сан; их-то обоих доктору и пришлось на время оставить, чтобы повидать Амелию в условленное время.

После сделанного нами в конце предыдущей главы пояснения нет никакой необходимости подробно останавливаться на извинениях, принесенных Бутом, или на том, как в свойственной ему манере ответил на них доктор.

– Ваша жена, – заявил он, – тщеславная плутовка, если думает, что достойна моего гнева; однако скажите ей: я и сам достаточно тщеславен, а посему считаю, что для моего гнева необходим куда более значительный повод. И все-таки передайте ей, что я намерен наказать ее за легкомыслие, ибо решил, в том случае, если вы уедете за границу, увезти ее с собой в деревню, там я заставлю ее нести покаяние до самого вашего возвращения.

– Дорогой сударь, – сказал Бут, – если вы говорите это всерьез, я, право, не знаю как и благодарить вас.

– Можете мне поверить, шутить я отнюдь не расположен, – воскликнул священник, – но благодарить меня вовсе незачем, тем более, если вы не знаете как.

– Сударь, – спросил Бут, – а не проявлю ли я тем самым неуважение к пригласившему нас полковнику? Ведь вы знаете, сколь многим я ему обязан.

– Не говорите мне о полковнике, – запротестовал священник, – прежде всего подобает служить церкви. Кроме того, сударь, у меня есть преимущество в правах и по отношению к вам самим: ведь не кто иной, как вы, похитили у меня мою маленькую овечку, ибо ее первой любовью был именно я.

– Что ж, сударь, – отвечал Бут, – если уж мне суждено такое несчастье, что я вынужден буду ее на кого-нибудь оставить, пусть тогда Амелия сама решает; впрочем, нетрудно будет, я думаю, предугадать, на кого падет ее выбор, поскольку из всех мужчин, после мужа, никто не пользуется у нее такой благосклонностью, как доктор Гаррисон.

– Если вы так считаете, – воскликнул доктор, – тогда ведите ее сюда пообедать с нами; как бы там ни было, а я настолько примерный христианин, что люблю тех, кто любит меня… Старый друг, я покажу вам мою дочь, потому что действительно ею горжусь… а вы, капитан Бут, если пожелаете, можете заодно прихватить с собой и моих внуков.

Произнеся в ответ несколько благодарственных слов, Бут ушел, чтобы выполнить пожелание священника. Как только он удалился, пожилой джентльмен спросил у доктора: