Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований. Книга VIII

В первый же день обвинение без лишних проволочек допросило пятерых свидетелей. Эстер Хоук уже ничего не говорила о тлеющих углях в камине, а Дорис Бендер ничего не помнила о свете в доме Шэппардов. Во время перекрёстного допроса Френсисом Ли Бейли очень заволновался Спенсер Хоук: адвокат отчего-то начал расспрашивать свидетеля о неожиданных деталях, например, можно ли было пройти из дома Хоуков в дом Шэппардов вдоль озера. То есть не выходя на дорогу, которая просматривалась из окон Дорис Бендер. Хоук признал, что можно — забора между участками не было. А вот когда Ли Бейли поинтересовался: «Доводилось ли свидетелю заглядывать в супружескую спальню Шэппардов прежде?» — Спенсер Хоук даже руками всплеснул. Он поклялся, что никогда не бывал в спальне до того момента, когда увидел лежавший в кровати окровавленный труп Мэрилин… Всем было ясно видно, что Спенсер Хоук испугался этих вопросов; он бы перепугался ещё сильнее, если бы знал то, что знал Ли Бейли — а именно то, что ударил Сэма Шэппарда-старшего по голове некий хромоногий мужчина (Спенсер Хоук хромал), который выбросил окурок своей сигареты в унитаз в туалете второго этажа (Спенсер Хоук курил сигареты). Но в тот момент, то есть во время допроса свидетеля, Ли Бейли не стал раскрывать свои карты, предпочтя сделать это несколько позже.

Надо отметить, что неожиданное ухудшение памяти (или улучшение — это как посмотреть) продемонстрировала и Нэнси Ахерн: она ничего не сказала о последнем разговоре с Мэрилин Шэппард, когда та якобы упомянула о возможном разводе с мужем. А обвинитель отчего-то забыл спросить её об этой детали, некогда признанной очень и очень важной… Такая вот интересная юридическая деликатность. Более того, память резко подвела даже такого мастера детективного расследования, как коронер Сэмюэль Гербер!

Во время его допроса помощником обвинителя Лео Спелласи начали всплывать прямо-таки удивительные вещи. Гербер, что называется, на голубом глазу стал утверждать, что никогда не говорил, будто орудием убийства Мэрилин Шэппард явился некий медицинский инструмент. Затем он заявил, что твёрдо помнит, будто одежда Сэма Шэппарда, полученная Гербером в больнице около 9 часов утра 4 июля 1954 г., была всё ещё мокрой. Вся — и трусы, и штаны, и носки с туфлями. Жаль, никто не спросил Гербера, отчего же тогда во время первого суда полицейские Дренкхан, Шоттк и Грабовский валяли дурака, заявляя, будто "одежда обвиняемого утром в день убийства не казалась мокрой"… А ведь это наблюдение истолковывалось как ещё одно убедительное свидетельство мистификации, устроенной Сэмом Шэппардом. Теперь, через 12 с лишком лет, вдруг выяснилось, что с самого начала истина была известна и коронеру, и начальнику полиции Бэй-виллидж Итону.

Ли Бейли во время перекрёстного допроса Гербера не отказал себе в удовольствии поиздеваться над свидетелем. Он задал по меньшей мере пять вопросов, посвящённых пресловутому «хирургическому инструменту», выстроив их таким образом, что коронеру приходилось отвечать на каждый из них отрицательно, как бы всё более и более признавая свою некомпетентность и бестолковость. Для такого фата, как Гербер, это было жуткое унижение. («Вы, конечно, хирург? Вы имеете такой инструмент в своём офисе? Вы видели его в больнице? В медицинском каталоге? А где вы вообще его искали?»). Хочется думать, что Ли Бейли удалось довести Гербера до белого каления, отплатив тем самым коронеру за его предвзятость и непрофессионализм.

Гербер дошёл до того, что стал отрицать даже совсем уж очевидные вещи. Так, он стал утверждать, будто врач-невропатолог Чарльз Элкинс, направленный полицией для освидетельствования травмированного Сэма Шэппарда, не сообщил в тот же день о результате осмотра. Между тем, справка Элкинса, датированная 4 июля 1954 г., имелась в деле, и именно благодаря ей полиция не могла официально допрашивать Шэппарда на протяжении по меньшей мере четырёх дней.

В общем, Сэмюэль Гербер сплоховал, и притом очень.

Затем дошла очередь и до Мэри Коэн, криминалиста офиса шерифа. Она дала вполне удовлетворительные для обвинения показания, заявив, что кровавые следы на часах Сэма Шэппарда образовались в результате забрызгивания кровью. Этот момент был очень важен для прокурора, фактически Мэри Коэн подтвердила, что кровавые брызги попадали на часы в моменты ударов по лицу жертвы (хотя прямо этого и не сказала, поскольку подобная детализация находится вне компетенции криминалиста). Но благоприятное впечатление от выступления эксперта сильно подпортил перекрёстный допрос Ли Бейли. Во-первых, адвокат добился от Мэри Коэн признания того, что она не знает, как различаются по виду и размеру кровавые пятна, имеющие различное происхождение (то есть свободно капающая и разлетающаяся мелкими брызгами в момент удара кровь, а также кровь из раны и кровь с орудия, причинившего ранение).