Американский Шерлок Холмс (ЛП)

Поднимая кверху дорогое дамское пальто, он заметил под петлицей маленькую нашивку с указанием фирмы: «Феликс и Ко, Торонто».

Он ощупал пальто, ища в карманах какие-нибудь бумаги, но ничего не нашел.

Отложив пальто в сторону, Ник Картер вынул из чемодана три юбки из серого шелка, казавшиеся совершенно новыми.

Сыщик постоял немного в раздумье.

— Странно, — пробормотал он наконец.

— Что именно? — спросил Файрфильд.

— Эти три юбки разной величины, стало быть принадлежали разным лицам, — ответил сыщик и вывернул одну из юбок наизнанку.

Затем он спокойно указал на кусочек полотна, прикрепленный булавкой к нижнему концу юбки. Там ровным почерком было написано:

«Оливетта Ларю!»

Ник Картер отложил юбку в сторону вывернуть другую и нашел на ней кусочек полотна с надписью:

«Наталья Деланси!»

— Вот это великолепно! — воскликнул сыщик, — право, если бы то лицо, которое устроило все это столь предусмотрительно, находилось здесь, я не преминул бы крепко пожать ему руку.

— О чем вы, собственно, говорите? — изумился Файрфильд, причем на лице его выразилось полнейшее недоумение.

— Сейчас узнаете, дайте осмотреть третью юбку, — ответил сыщик, — готов идти на пари, что на ней мы найдем записочку с именем «Диана».

— Вот! Так оно и есть! — воскликнул он сейчас же вслед за тем, — видите, Файрфильд, я прав! «Диана Кранстон». Отлично! Теперь мы знаем полное имя этой очаровательной женщины. По-видимому, то лицо, которое уложило все эти вещи в чемодан, недаром пришпилило все эти записочки.

Затем Ник Картер взял в руки Новый Завет и увидел на заглавном листе имя: «Анджелина Ларю».

— Отсюда я делаю заключение, — произнес сыщик, — что фамилия первого мужа матери Натальи была Ларю и что эту же фамилию носят Рудольф, Макс и Оливетта, а кольца, жемчужное ожерелье и брошка были уложены в чемодан с целью навести на след преступников.

— А для чего сюда же приложены и кружева? — спросил Файрфильд, — неужели и они имеют особое значение?

— Пожалуй, — задумчиво проговорил Ник Картер, внимательно рассматривая кружева, — дело в том, что это очень дорогие кружева. Вот этот кусок, что у меня сейчас в руке, стоит не менее тысячи долларов! Кружева эти были уложены в чемодан по нескольким причинам.

— Откровенно говоря, мистер Картер, я не вижу ни одной причины, уж не говоря о нескольких, — со вздохом заметил Файрфильд.

— Прежде всего кружева были уложены в чемодан для того, чтобы заполнить пустое пространство, но кроме того отправитель хотел намекнуть на то, что семья, в которой разыгралась кровавая драма, располагает большими средствами. А если подумать, то найдется еще несколько причин. Но давайте посмотрим сначала, что нам скажут прочие вещи.

Он вынул из чемодана окровавленную ночную сорочку и сказал:

— Эта вещь говорит сама за себя, показывая наглядно, каким образом была убита Наталья и куда угодили удары кинжалом.

— Остаются еще три фотографические карточки, — заметил Файрфильд.

— Ну, тут долгого размышления не требуется, — отозвался Ник Картер, рассматривая карточки, — вот это Оливетта, а это Макс; ему лет двадцать пять на вид.

— А эта старая, пожелтевшая карточка, вероятно, изображает мать?

— Да, и притом только эта карточка и исполнена профессиональным фотографом, тогда как две сделаны любителем посредством моментального снимка, легко доступного каждому ребенку при нынешних аппаратах.

После некоторого раздумья Ник Картер обратился к Файрфильду со словами:

— Я попрошу вас теперь уложить все эти вещи обратно в чемодан. Мы сегодня же поедем в Торонто.

— Вам не кажется странным, что в этом чемоданчике имеется такая масса улик? — спросил Файрфильд, тщательно укладывая вещи.

— Как вам сказать, — уклончиво ответил Ник Картер, — по-видимому, отправитель хотел собрать возможно больше улик и притом он старался представить в возможно наглядном виде картину убийства, до сего времени оставшегося необнаруженным.

— Все это я понимаю, — отозвался Файрфильд, — но тогда я не понимаю, почему он отправил чемодан столь легкомысленным способом!

— Вы хотите сказать, что не понимаете отправки его в Нью-Йорк без указания определенного адреса?

— Именно. Меня удивляетесь не то, что чемодан был отправлен в Нью-Йорк, а то, что здесь о нем никто не заботился. Надо полагать, тут есть какая-нибудь особая причина.

— Вероятно, отправитель не может приехать сюда: или он болен, или немощен. Но я думал, что он мог бы приложить письмо. Скажите, письма в чемоданчике не было?

Файрфильд ответил отрицательно.

— В таком случае я попрошу вас вызвать по телефону глазное полицейское управление, отдел сыскной, и спросить там от моего имени, не поступило ли туда около года тому назад письмо из Торонто или его окрестностей, в котором полиция приглашается востребовать чемодан, адресованный на имя Алексея Делануа и находящийся в обществе «Вельс Фарго». Но предварительно дайте мне молоток и долото, если то и другое имеется у вас под рукой.

— Конечно, есть. У меня очень большой ящик с инструментами.

— В таком случае вместо молотка дайте мне маленький топорик. А теперь идите к телефону, мне надо поработать минут пять.