Американский Шерлок Холмс. Зарождение криминалистики в США

«С днем рождения, старина! Желаю здоровья и долголетия!»^{529} Этими словами в конце 1926 года Оскар поздравил лучшего друга Джона Бойнтона Кайзера в ежегодном рождественском письме, в котором традиционно вспоминал основные события своей жизни. Криминалист все еще наслаждался вниманием ученых в связи с успехом дела Мартина Колвелла. Бизнес Оскара процветал, и это было прекрасно; к сожалению, растущая занятость отдаляла ученого от родных. «Самые большие радости в жизни случаются со мной вне дома, — признавался он Кайзеру. — Я вижусь с семьей практически раз в сутки, во время вечерней трапезы»^{530}.

Такое положение дел сохранялось в течение двух лет, когда Оскар постоянно ездил в командировки. «Я работал как каторжный. За минувшие шестьдесят дней я успел съездить в Колорадо, Канзас, Юту, Неваду, Орегон и в несколько мест в Калифорнии, — жаловался он другу. — Чувствую, силы мои уже не те, что двадцать или хотя бы десять лет назад»^{531}.

Криминалист старался работать не более семи часов в день — труднодостижимая цель, особенно учитывая усилившуюся нужду в деньгах. Когда в 1928 году Теодору исполнилось восемнадцать, Оскар всерьез задумался о просьбе сына, мечтавшего на полгода отправиться в Европу. Молодой человек хотел углубить познания в искусстве, архитектуре и языках перед началом обучения в магистратуре Кембриджского университета в Англии. Оскар внимательно изучил свои многочисленные гроссбухи, нарисовал несколько графиков и лишь потом скрепя сердце согласился. На протяжении нескольких месяцев Тео путешествовал по Англии, Германии, Италии и Франции, пересек Панамский канал, осматривал всемирно известные музеи. Поездки сына стоили Оскару не одну тысячу долларов, и эти траты начинали плохо сказываться на бизнесе.

«Вынужден вернуть несколько списков книг, которые собирался приобрести, — написал он Кайзеру. — Со мной связался Теодор, я организовал его возвращение и теперь временно без денег. О последствиях можете догадаться сами»^{532}

.

Мортимеру, младшему сыну Оскара, стукнуло четырнадцать, и теперь юноши обходились отцу весьма дорого. «Оба угодили в больницу с аппендицитом. А потом им нужно было устроить каникулы на восстановительный период, — делился ученый с другом. — Вскоре Мортимер стал жаловаться на зуб, и ему пришлось ставить пломбы. А Теодор завершил каникулы, что называется, с огоньком: спалил свой „Студебекер“»^{533}.

И тем не менее Оскар восхищался взрослеющим сыном — Теодор вслед за отцом активно осваивал писательское ремесло. Статьи молодого человека о садоводстве печатались в крупных журналах. «Наверное, я придаю этому слишком большое значение, но мальчик только что продал еще одну статью в „Хаус бьютифул“ без какой-либо помощи с моей стороны»^{534}, — сообщил Оскар другу. В итоге Теодор добился большего успеха в национальной прессе, чем его отец. Молодой человек блестяще учился, вел беззаботную жизнь — то был щедрый дар родителя, лишенного детства. «Мои мысли всегда с тобой. Я горжусь тем, что у тебя есть цель приносить пользу окружающим, и готов помочь в меру своих скромных сил, — писал криминалист старшему сыну. — Если ты преуспеешь, то и я, соответственно, тоже. А если ничего не получится и ты вернешься в отчий дом, я не стану ворчать. Мы поступим так, как делали всегда: отряхнемся, встанем на ноги и снова пойдем вперед!»

^{535}

Несмотря на отчаянные призывы Оскара, чтобы Теодор предоставлял ему финансовые отчеты, тот по-прежнему бесконтрольно тратил деньги. Оскар даже грозился лишить его ежемесячного содержания. «Пожалуйста, обрати внимание на мою просьбу, иначе я перестану высылать деньги до тех пор, пока ты не найдешь время, чтобы выполнить ее»^{536}, — обратился он к сыну. Долгие годы криминалист работал без отдыха, сгибаясь под тяжестью долгов. И вскоре чувство гордости, которое вызывали в Оскаре сыновья, сменилось негодованием: «Не могу избавиться от тягостного ощущения при мысли о том, сколько времени ты посвятил буйному веселью на Средиземном море, забросив мероприятия, которые описывались мне как план поездки. В Калифорнии начинают сказываться последствия кризиса. Тебе придется помогать — в свободное время учи экономику и приготовься к тому, что нашей семье предстоят непростые времена»^{537}

.

Оскар немного приободрился, когда Теодор намекнул, что намерен пойти по его стопам и стать инженером. Вместе с тем криминалиста беспокоила некоторая безответственность сына и его легкомысленное отношение к деньгам. Казалось, Тео не понимал, насколько страх остаться без гроша в кармане давил на Оскара и деда Августа Генриха.

Ученый попытался объяснить сыну, как финансовая несостоятельность его собственного отца чуть не погубила Оскара на заре жизни: «Твой дед слыл на все руки мастером, но образования не имел. Когда он умер, так ничего и не нажив, мне было столько же, сколько сейчас тебе, и я пробивался к славе и успеху без чьих-либо советов и покровительства, да еще нередко приходилось извиняться за ошибки отца»^{538}.