Американский синдром

Рэнди Ди Маркуит — так звали двадцатилетнюю студентку Лонг-Бичского университета, секс-бомбу в пятьдесят мегатонн, на которой Мак-Дональд собирался жениться. Он условился с Рэнди, что у них будет двое сыновей — только сыновей, а не девочек. 8 марта он закатил банкет для самых влиятельных, полезных и нужных своих друзей — зеленоберетчиков, медиков, мафиози. Присутствовал шеф полиции Лонг-Бича. Сегала он не пригласил. Банкет прошел великолепно. Но Мак-Дональд жалел, что пригласил на него мать. Впервые за всю жизнь подвела она его. Весь вечер не притронулась она ни к чему — ни к вину, ни к богатой снеди. Бледная как смерть, смотрела она все время на жениха и невесту, и в глазах ее был ужас…

Всему наперекор, всем чертям назло, жених веселился вовсю, влюбленно глядел на невесту, поднимал тосты за жизнь и за любовь, за свою избранницу, за верность друг другу по гроб жизни, за сыновей, которые будут им радостью и утешением в старости. На свадьбу он отвалил 40 тысяч долларов.

30 марта сыграли свадьбу. Снова были влиятельные гости. В католической церкви мать едва не упала в обморок.

— Гробы, гробы, — повторяла она, словно галлюцинируя, — три гроба… Колетт, Кимби, Кристи… — Ее пришлось вывести. Пытались усадить в «ягуар». — Кровь, кровь, проклятье крови! — с плачем причитала она, упираясь, со страхом глядя на кроваво-красного «ягуара».

Не дамоклов меч, а «кабар», кинжал зеленоберетчика, висел над головой убийцы. Не стальной трос, а тоненький волосок с головы ребенка поддерживал его…

Власти не могли допустить в 1970 году — это Мак-Дональд тогда рассчитал правильно, — чтобы прогремело дело офицера-зеленоберетчика, да еще врача, в год расстрела студентов Кентского университета и колледжа Джексона, год камбоджийской авантюры Никсона, год начала суда над ми-лайским убийцей лейтенантом Колли! Но «уотергейтский урок» Никсона, который считал вполне возможным и необходимым покрывать любые злоупотребления, заметать под ковер любые преступления, не пропал даром для его преемников, порешивших, что прикрывать можно только то, что можно покрыть без особого риска, заметать под ковер можно только то, что никогда не проступит наружу кровавыми пятнами.

Покровители Мак-Дональда периода вьетнамской войны за двенадцать прошедших лет ушли со своих постов. Новых людей мало интересовала судьба убийцы-зеленоберетчика. Годы сняли остроту проблемы для чести армии и «зеленых беретов» — так казалось новым людям, пораженным сразу «вьетнамским и уотергейтским синдромами». Они не были в ответе. Да свершится закон!

31 марта 1982 года, когда Мак-Дональд еще нежился на брачном ложе с молодой женой, шестью голосами против трех Верховный суд постановил: поскольку нарушения конституционных прав Джеффри Мак-Дональда на скорый суд не было, решение об отмене приговора суда аннулируется. Не прошло и часа, как это постановление было доведено до сведения судьи Дюпре в Роли. Судья, кряхтя, подписал ордер на арест Джеффри Р. Мак-Дональда. Сделал он это с величайшим удовольствием: наконец-то эти олухи в апелляционном суде получили по шапке. Будут знать, как отменять его приговоры! Этот изверг Мак-Дональд получит теперь по заслугам, как и его нахальный адвокат Сегал! И главное — теперь обеспечено переизбрание его, Дюпре, на новый срок. Жаль, конечно, что нельзя из-за гнилого либерализма казнить этого изверга, опозорившего зеленый берет.

Чтобы отпраздновать свою победу, Дюпре достал из заднего кармана брюк серебряную фляжку и отпил несколько могучих глотков. Судья Дюпре принадлежал к той легендарной поводе старосветских судей, которые заказывали на завтрак бутылку бурбонского и кровавый бифштекс, причем бифштекс отдавали своему бульдогу, натренированному ловить негров.

У Берни Сегала всюду были свои люди, особенно в Вашингтоне. Один из них, служащий Верховного суда, уже успел позвонить ему на его филадельфийскую квартиру:

— Главный судья Уоррен Бэргер сам настоял на этом решении. Ваш клиент не понравился ему с самого начала. Он назвал его лживым наглецом, а его затянувшееся дело — позором американского правосудия. И тебя крыл почем зря…

— Ладно! Ладно! — прервал его Сегал. — Все! За мной не пропадет…

Он тут же начал звонить через всю Америку Мак-Дональду. «Святая Мария» отвечала, что в клинике его нет, секретарша ревниво добавила, что доктор отсыпается после первой брачной ночи. «Мерзавец! Не пригласил меня на свадьбу!» — отметил Берни, но продолжал звонить Мак-Дональду, теперь уже домой. А дома у новобрачного телефон болтался на проводе, как некогда в форт-брагговской его квартире, а зеркала в спальне отражали замысловатые позы, достойные журнала «Пентхаус».

Утехи супругов грубо прервали настойчивые звонки в дверь. Когда в нее забарабанили кулаками, разгневанный супруг накинул халат, надел тапочки, долго возился с замками, почти такими же сложными и надежными, как у «Бэнк оф Америка», где доктор Мак-Дональд держал свои капиталы, разбухшие от доброхотных подаяний в фонд Мак-Дональда. На пороге он увидел трех полицейских с кольтами и наручниками.