Американцы. Очерки

В ходе своего выступления он упоминает о подобранной им «группе специального назначения». Митчелл прерывает его:

«— А что это значит?

— В эту группу входят профессиональные убийцы,— отвечает Лидди,— на их счету двадцать две жертвы, двух человек они повесили в одном гараже».

Митчелл удовлетворен ответом. Лидди продолжает свое выступление. В частности, он предлагает скомпрометировать ведущих деятелей демократической партии во время очередного съезда, который созывался на курортном побережье:

«Для сбора информации о съезде Хант и я собираемся нанять большую яхту и поставить ее у берега. Мы думаем начинить ее электронной аппаратурой для слежки за всем, что будет происходить на съезде. К тому же мы роскошно оборудуем яхту, сделаем там спальни и салоны и наберем туда проституток. Но они будут изображать из себя не продажных женщин, а прекрасных светских дам, пресыщенных жизнью, но не мужским вниманием. Они будут обольщать ведущих участников съезда демократов. Вся яхта, разумеется, будет снабжена записывающей аппаратурой».

Еще один отрывок из книги Лидди:

«В четверг 15 июня я встретился с Митчеллом. В частности, сказал ему следующее: «Мы установили, в каких апартаментах будет жить во время партийного съезда Макговерн, и решили подготовить ему маленький сюрприз. Как только корреспонденты прибудут к нему, вместе с ними войдет группа молодых людей, одетых под хиппи, но со значками и плакатами Макговерна. В тот момент, когда телевидение начнет трансляцию встречи, эти парни прямо перед камерой станут мочиться на роскошный ковер».

Провокационная затея, граничащая уже с идиотизмом! Но по заказу своих хозяев Лидди идет на все, чтобы скомпрометировать политических соперников.

А вот как он описывает вербовку в ряды своих головорезов и провокаторов. Речь идет о молодой женщине по имени Шерри Стевенс.

«Она была ослепительно хороша собой, молода, уже имела опыт секретарской работы, могла завлечь мужчину, если захочет. Во время нашего обеда я понял, что договориться с ней трудно. Тогда я сказал ей, что бояться нечего, ее личность останется никому не известной. Она ответила, что я, например, уже знаю ее. Никакая сила не заставит меня выдать ее, сказал я. Она не поверила. Тогда я попросил ее зажечь зажигалку. Она зажгла. Я приставил свою ладонь прямо к язычку пламени. Кожа тут же почернела, и запахло подгоревшим мясом. Шерри отдернула зажигалку от моей руки. Она побледнела и сказала, что верит мне».

Лидди пишет о том, как он вырабатывал характер еще в детстве:

«Наш кот Томми придушил крысу и оставил ее на пороге кухни. Я нашел крысу. Чтобы доказать себе, что я ее не боюсь, взял ее в руки. Она была еще теплой. Тут я решил навсегда разделаться с моим страхом перед крысами. Я поджарил свою добычу, потом снял с нее шкуру и съел лапки. Мясо было безвкусным и жилистым».

Рассказывает Лидди и о том, как, под чьим влиянием формировалось его мировоззрение:

«Нашу горничную звали Терезой. Она была немкой. Я любил ее. Она говорила, что ее родина была в беде, но нашелся прекрасный человек из народа и спас страну. Однажды она в страшном возбуждении замерла у радиоприемника. Я присоединился к ней. Он выступал перед народом! Его приветствовали овациями. «Зиг!» — кричал кто-то, а в ответ, казалось, кричат люди всей земли: «Хайль!» Это был он, вождь, фюрер, Адольф Гитлер. Когда я сказал об этом отцу, он возмутился. Он заявил, что Гитлер злодей, обрушивший на мир ужасы войны. Он запретил мне слушать его выступления. Но я продолжал их слушать».

Так дорисовывается портрет типичного американского секретного агента, которого помог разоблачить только случай. Агента, который выходил прямо на министра юстиции и на ближайших помощников президента США!