Амнезия души

Джек вышел на балкон и, опершись на перила, уставился на затихающий город. Оранжевые, коричневые, салатные абрисы крыш пестрели в наступающих сумерках. Из черепичного разноцветья выступали шпили и колокольни соборов и церквушек, вдали виднелся сверкающий лабиринт современных многоэтажек. Небо постепенно темнело, окутывая узкие улицы невесомой тенью. Джек нервно сглотнул, подумав, что буквально несколько дней назад был лишен возможности созерцать эту красоту. Он всегда с доверием относился к жизни. Не исключал неприятных случайностей, но полагал, что рациональные действия способны свести к минимуму шансы на неудачу. Джек не мнил себя знатоком законов мироздания, но все-таки надеялся, что частично разобрался в основных принципах его работы. Как мило он заблуждался. Только сейчас до него дошло, что жизнь устроена сложнее, чем ему казалось.

Робкие пальцы коснулись его плеча. Гретхен обмоталась махровым полотенцем. Ее длинные распущенные волосы достигали талии, концы их намокли после душа. Джек скользнул взглядом по ее влажной загорелой шее и опустился ниже – на большую грудь, крутые бедра, круглые колени и узкие щиколотки. Девушка была чертовски привлекательна. Ее гладкая кожа будто состояла из мельчайших магнитных частиц – к ней хотелось прикоснуться, окунуться в ее упругую мягкость.

Гретхен взяла Ивана за руку. Он покорно позволил увести себя в спальню.

Джек тряхнул головой, возвращаясь в настоящее и с удивлением обнаруживая, что сидит в машине с выключенным двигателем на парковке перед собственным домом. Выбрался из салона, захватил спортивную сумку и поднялся в квартиру. Ужинать не хотелось, он налил себе сто граммов бренди, выключил во всех комнатах свет и устроился в кресле возле окна. Прошло больше трех месяцев с момента последней встречи с Гретхен, а Джек до сих пор помнил каждую мелочь.

Стыдливый смех, перерастающий в глухой стон возбуждения. Загорающийся страстью взгляд. Осторожные движения, с каждой минутой все более смелые и откровенные. Любопытные пальцы, изучающие каждый миллиметр тела. Требовательный выдох, приказывающий наращивать темп и не останавливаться, ни в коем случае не останавливаться. И раздраженный животный возглас, когда Джек все-таки замирает, дразня разгоряченную партнершу. Мокрая дорожка на блестящем от пота животе. Ощутимые укусы, синяки от которых будут держаться дольше недели. Ненасытные губы, жаждущие выпить всю его энергию до самой последней капли.

Джек не помнил, чтобы секс когда-либо приносил ему такое удовольствие. Это было нечто гораздо большее, чем физиологическое соитие, – это была химическая реакция двух элементов, взаимодействие, рождающее немыслимую по силе взрывную волну.

Стояла глубокая ночь, когда они, утомленные и умирающие от жажды, лежали на кровати, восстанавливая дыхание. Джек нашел силы дотянуться до бутылки с минералкой, открутил крышку и подал ее Гретхен. Она посмотрела с благодарностью и, выпив половину содержимого, протянула бутылку обратно.

– Ты ничего такой, резвый, – удовлетворенно улыбнулась медсестра, откинувшись на подушки.

Джек скосил на нее лукавый взгляд:

– Почему ты не озвучила свою просьбу еще в клинике? Регулярное осуществление ее украсило бы мои скучные больничные ночи.

– Дура была, – вкрадчиво прошептала Гретхен и тут же рассмеялась.

– А между тем любому известно, что немецкие медсестры только и думают, как бы стащить с пациента штаны.

– Ха-ха. Поддался темной стороне немецкого кинематографа?

– Каюсь, сестра, грешен.

– Ты искупишь свои грехи, подарив Баварии маленького розовощекого бюргера.

Они проговорили до утра, иногда отвлекаясь на удовлетворение похоти. Они находились на одной волне, и эта неожиданная гармония заставляла Джека впитывать и запоминать каждую эмоцию, мелькавшую на лице медсестры, каждый оттенок ее голоса. Казалось, он участвовал в причудливой призрачной фантасмагории, и между тем не было ничего реальнее, чем эта странная страстная ночь.

В восемь утра Гретхен соскользнула с кровати и удалилась в ванную. Рассеянные солнечные зайчики прыгали на ее тонкой обнаженной талии, покуда она не исчезла за дверью. Послышался шум воды, смывающей волшебство угасшей ночи. Джек внезапно осознал, что больше никогда не увидит Гретхен. Не потому что не захочет – в своем желании он не сомневался, – а потому что в его услугах больше не нуждались.

Гретхен проявила удивительную честность. Она не скрывала симпатии к Джеку, но уточнила, что симпатия обусловлена обозначенной целью и никогда не перерастет в нечто большее. Иван Кравцов ценил в людях прямоту, но в тот момент почему-то не испытывал радости.

Он порывисто встал и направился в ванную. Не говоря ни слова, залез под душ, потеснив девушку. Они долго стояли, обнявшись под потоком воды, капли отскакивали от сплетенных тел, повисали в воздухе мелкой водянистой сеткой.

Гретхен первая выбралась из душа, Джек поспешно вымыл голову, вытерся и, накинув на бедра полотенце, вышел в комнату. Медсестра уже оделась и сидела на диване, сосредоточенно глядя перед собой.