Амур широкий

— Ну зачем было строить? — спросил Токто, когда через некоторое время джуенцы вернулись к прежним древним своим привычкам справлять нужду под кустом.

— Она велела, я и построил, — ответил Пота.

— Как ты думаешь, неужто новую жизнь надо начинать строить с этой уборной?

— Кто ее знает, может, с этого и надо.

— Эх ты, на поводу пошел!

Так появилась первая трещинка в многолетней дружбе Токто и Поты. Но эта трещинка не испортила бы их отношений, если бы за этим не последовали новые удары, порой очень тяжелые. Вернувшись из тайги, Токто узнал, что Онага родила дочь в фанзе с помощью доктора, что без его и Гиды разрешения дали девочке имя. Разгневанный дед собрался идти к Нине Косяковой, но его остановил Пота.

— Поздно ругаться, — сказал он. — Наши женщины сами уговаривали Онагу рожать в фанзе.

— Какие это наши?

— Твоя жена и моя. Потом они уговорили меня бумагу выдать о рождении девочки, я выдал такую бумагу.

Токто никогда не бил жену, как это делали другие охотники, но сейчас готов был это сделать.

— Отец Гиды, ты сперва меня ударь, я первая начала уговаривать Онагу, — заступилась Идари за Кэкэчэ.

— Ты?

— Да, я зачинщица!

Токто глядел в горящие глаза Идари и не узнавал ее: он никогда не видел ее такой сердитой и такой красивой в своем гневе. «Да, она дочь Баосы! — подумал он. — Достойная дочь». А Идари, поджав губы, вызывающе смотрела в глаза Токто и ждала или словесного ответа, или затрещины.

— Ты забываешь наши обычаи, — ответил Токто, опуская глаза, — какая бы власть ни пришла, какая бы жизнь ни наступила, нельзя отрекаться от своих обычаев.

— Ага, ты не прав, при новой жизни какие-то старые обычаи должны исчезнуть, — сказал Пота.

Токто презрительно взглянул на него и усмехнулся:

— Вижу, ты уже под подолом женщин находишься.

Но тут Онага подала внучку, и старый охотник успокоился. На следующий день в фанзу заглянула Нина, поздоровалась, поздравила с возвращением.

— Весна наступает, товарищ председатель колхоза, — сказала она. — Много работы впереди.

— Сами знаем, — буркнул в ответ Токто. Ему совсем не хотелось говорить с этой настырной девушкой.

— Я не о колхозных делах, мы на женском совете решили…

— Это какой такой совет?

— Женский. Идари, Онага туда входят.

Токто взглянул на сидевшего рядом сына, будто спрашивая его: «Ты об этом слышал?» Потом глаза его переметнулись на Идари, на Онагу.

— Мы женские вопросы решаем…

— Тогда мое дело — сторона.

— Нет, так не выйдет, вы наш первый помощник.

— Пота твой помощник, он сельсовет.

— Сельсовет это одно, а колхоз другое. Женсовет решил, каждой семье надо завести огород.

— Другого дела у них нет?

— Много дел, но они решили так. Спросите Идари, Онагу, свою жену. Все женщины на собрании решили.

«Что же это такое, женщины сами стали что-то решать, не спросив мужей, — подумал Токто. — Выходит, им теперь дается такое право. Скоро верховодить начнут, если так. Да что там, эта стерва уже верховодит, села на шею Поты!»

— Я думаю, это даже хорошо, опыт у них будет. Колхозы скоро начнут заниматься земледелием, животноводством, вот они и будут специалистами, — продолжала Косякова.

— Амурские колхозы пусть занимаются, нас это не касается, у нас нет земли, одна тайга.

— Корчевать надо, об этом я и пришла поговорить.

— Корчевать тайгу? — Токто бросил на Нину такой презрительный взгляд, будто плюнул. — Пусть русские корчуют…

Нина не хотела ссоры, она догадывалась давно, что Токто невзлюбил ее, но и ее терпение лопнуло.

— Русские корчуют, а вы не можете? Не мужчины?

— Мы мужчины, мы охотники! И детей можем делать!

Нина вспыхнула от стыда и гнева, выбежала из фанзы. Наступила долгая, неловкая тишина.

— Она за помощью пришла, — наконец начал было Пота, но его тут же резко оборвал Токто:

— Вот ты и помогай!

— Помогал и буду помогать. А тебе так разговаривать не разрешается. Она сюда направлена из края.

— А мне все равно, откуда бы ее ни направили.

— Она здесь от края, у нее документ, выданный краевым судом, где говорится, что она может судить.

— Это что же, ее послали за нами следить?

— Нет, новые законы соблюдать и горячие головы остужать. А главное, жизнь по новому пути направить.

— Знаю, новый путь начинается с вонючей уборной.

— Зимой в уборную все ходили, это ты знаешь? В уборной оказалось теплее, чем под кустом. Не смейся.

— Так. Нанай стали искать теплое место, морозов, ветра стали бояться. Хорошее начало.

— Ты должен помогать ей, делать все, что она попросит. Если ты упрямиться будешь, я буду, кто тогда станет за нас делать?

«Да, это начало нового, — думал Токто, не слушая Поты. — Началось. Женщины объединились в совет, свое собрание собирают, решают… Даже за меня решают, за председателя колхоза. Теперь примутся за мужей. А что? И примутся, почувствовали силу, поддержку этой голубоглазой. Из края… судить может. Большая сила у нее. Но меня на колени не поставишь…»