Анабасис во времени

Алек с силой опустил древко на голову наемника, и тот кубарем полетел с крыши. За миг до падения подсознание вытеснило будущую реальность, и Дурис исчез.

Алек спустился, подобрал щит и вернулся на улицу. Бездыханный Дурис распростерся на спине. Вот уж кто действительно заслуживает смерти, однако Алек не стал добивать поверженного врага. Даже обоснованное убийство все равно грех.

Он ощупал конечности Дуриса в надежде отыскать перелом, но тщетно. Спина и шея тоже избежали увечий. Вздохнув, Алек снял с копья ремень и связал наемнику запястья. Разбуженное девушкой семейство пристально наблюдало с порога за происходящим.

Дурис внезапно закашлялся, сел и растерянно уставился на Алека. Тот с благосклонной улыбкой выждал, пока взгляд соперника прояснится, и шепнул:

- Выбирай, либо трансгрессируешь и пытаешься высвободиться до того, как я тебя прикончу, либо идешь со мной в лагерь и объясняешь капитану, куда подевались твой щит и копье.

Пара глубоких вдохов - и Дурис твердо стоял на ногах, но ничто не могло вернуть ему утраченного душевного равновесия.

- Глупец, - произнес он, впрочем без особой уверенности.

- В следующий раз буду умнее, обещаю.

Дурис промолчал. Вдали заиграл горн, и оба «грека» поспешили в лагерь

V. Погоня

- Не пойду. - Сарайи топнула ножкой. - Я не старый ботинок, который можно выкинуть за ненадобностью.

- Никто и не выкидывает, - втолковывал Алек. - У тебя будет семья, дом.

- Но жить я там не буду!

В утреннем небе разгоралось солнце. Греческая армия собиралась в поход. Нестроевые загружали обозы. У Алека, который за ночь не сомкнул глаз и даже не позавтракал, не было ни времени, ни желания спорить. Забросив Сарайи на плечо, он решительно двинулся в Аданти.

Девушка брыкалась и визжала. Нестроевые с интересом глазели им вслед. Свора тощих собак, потревоженная воплями, так и норовила цапнуть Алека за пятку. Тот чудом сдержался и сдерживался бы и дальше, но посреди поля Сарайи неожиданно вырвалась.

Как ей это удалось - загадка. С его плеч пленница вдруг перекочевала на землю, вскочила и бросилась обратно в лагерь.

Алек в два прыжка настиг беглянку, повалил навзничь. После рывком поднял на ноги и принялся трясти. Распаленный ехидным хохотом нестроевых, он затряс ее с удвоенной яростью и вдруг, сам не понимая, зачем, наклонился к ней и поцеловал.

Сарайи охотно откликнулась на поцелуй, припадая к его губам снова и снова. Стряхнув наваждение, Алек отстранился. Всматриваясь в подернутые дымкой глаза, он больше не находил сходства с младшей сестренкой. Вдобавок, Сарайи было куда больше лет, чем казалось на первый взгляд. Семнадцать точно, если не восемнадцать-девятнадцать.

А может, двадцать один?

Взбешенный, на сей раз направлением собственных мыслей, Алек стиснул хрупкое запястье.

- Идем.

Всю дорогу до деревни Сарайи не проронила ни слова и только у порога нового жилища нарушила молчание.

- Заклинаю, Александр, возьми меня с собой.

По ее щекам струились слезы. Алек дрогнул, но быстро взял себя в руки. Сарайи и прежде была обузой, а в свете недавних событий ее присутствие грозит катастрофой.

- Прости, не могу, - отрезал он. - Прощай.

— Ты просто боишься! - Сарайи крикнула вслед и горько зарыдала.

Алек прибавил шагу, чтобы не слышать душераздирающих всхлипов. Утренний туман давно рассеялся, но перед глазами стояла пелена. Однако стоило протереть веки, и пелена исчезла.

После пятидневного похода, армии Кира под конвоем добрались до реки Запат. Клеарх повелел разбить лагерь и, обеспокоенный растущим недоверием войска к персам, отправился на встречу с Тиссаферном. Тот выслушал упреки и предложил созвать всех греческих стратегов, дабы окончательно разрешить конфликт. Клеарх согласился. Однако многие генералы отнеслись к идее скептически. В итоге, сопровождать Клеарха вызвались лишь Менон, Проксен, Сократ, Агий и еще двадцать лохагов. Расправу учинили в палатке Тиссаферна. Все случилось быстро. Покончив с пятью генералами, персы принялись за оставшихся снаружи лохагов.

Когда весть достигла греческого лагеря, поднялась паника. Растерялись и офицеры, и рядовые. Словом, все.

Кроме Ксенофонта.

Надо сказать, афинянин не принадлежал ни к высшим, ни к низшим чинам. К наемникам примкнул по просьбе старинного товарища Проксена, вопреки уговорам своего наставника Сократа, и хотя считался стратегом, официального назначения не имел.

Именно Ксенофонт дал отпор Ариейю, Артаозу и Митридату, когда те в сопровождении конного отряда явились к грекам и потребовали сложить оружие. По словам персов, казнили только Клеарха; Агия и Сократа, Проксена с Меноном якобы пощадили и в скором времени отпустят. Проницательный Ксенофонт потребовал, чтобы пленных освободили немедленно.

Не ожидавшие сопротивления персидские военачальники смутились.

- Царю не понравится твоя дерзость, - заметил Арией.

- И не нужно, - парировал Ксенофонт.

Трое персов нахмурили лбы, а после гневно развернули коней и поскакали прочь, уводя за собой кавалерию.

Вечером Ксенофонт собрал у себя уцелевших стратегов и обратился к ним с речью: