Анафема в десятый круг

Мне пришло сообщение из офиса Гетмана, о том что мои приёмы на ближайшие две недели переданы другому специалисту. Гетман, не брал трубку, телефон был отключен. Когда я позвонил в офис, секретарша сообщила мне, что Гетмана на больничном. С горем пополам, мне удалось вытянуть из неё наконец, что случилось. Его увезли вчера в больницу. Микроинсульт. Но радует одно, он живой. И пока Вика спала, я решил к нему съездить. В конце концов мне нужно с ним поговорить. Есть у меня одна догадка, но только он сможет дать мне ответ верна она или нет.

Когда я вошёл в палату в кардиологическом отделении, застал Гетмана с газетой. Первая страница пестрила сводками по делу Керро и Смолова.

― Что, сердечко шалит, Александр Сергеевич? ― проговорил я добро потешаясь, и приземлился на стул рядом к кушеткой.

― Ох, шалит… ― протянул он со вздохом, ― Здравствуй, Рафаэль.

― И вам того-же. А я вам говорил, что кофе вас прикончит.

― Если б только оно. Годы, берут своё знаешь ли. Мне как ни как 61 годок, Рафаэль. ― Он загнул угол газеты, шурша листами и удивлённо посмотрел на меня поверх очков, ― А ты что здесь делаешь? Как тебя вообще пустили?

Я нескромно улыбнулся в ответ,

― Деньги правят миром, вы знали? Я собственно мучать вас долго не собираюсь, я только спросить хотел кое-что.

Гетман свернул и отложил газету к себе на колени.

― Спрашивай. ― кивнул он и поправил очки.

― В общем-то встретился я с этим вашим знакомым… ― начал я, подбирая слова, чтобы не звучало слишком… слишком.

― Ну и как? ― психолог расплылся в улыбке, ― Впечатляет, правда?

― Не то слово. ― мотнул я головой, ― Он вообще… не с нами, да? ― поинтересовался я деликатно. Мужчина уверенно медленно закивал.

― Абсолютно. Ярчайший пример тяжелой формы шизофрении. Галлюцинации на уровне отдельной реальности.

― Ну я так и подумал, вот только… ― я смолк, и потянулся в карман за телефоном. Разумеется я записал тот диалог на диктофон. Я несколько раз прослушав пришёл к некоторым выводам…

― Это же реальные события и люди, верно? Просто исказились в его сознании. Я это к тому, что… мне кажется он приписывает эти качества реальным людям, с которыми сталкивался или о которых ему рассказывали, понимаете?

Гетман смотрел на телефон в моих руках.

― Например?

Тогда, я включил запись и представил тем самым терапевту, диалог с безумным шизофреником преклоненного возраста. Убирая телефон, я решил высказать психологу свои выводы на сей счёт.

― Каро, склоняющий к жестокосердию, сводящийся с ума демон. А что если это не о ней речь, ведь он не утверждал, что это она. Более того, чётко дал понять, что это отдельный субъект. Отдельный от неё. А что если это человек, о котором Керро могла ему рассказывать? Жестокий, злой человек, который свёл её с ума, человек носящий одну с ней фамилию, мм? ― предположил я, заискивая взгляд мужчины. Потерев подбородок, в раздумьях он немного повёл бровями.

― Хм. А ты знаешь, возможно. ― согласился он, ― Ты обращал когда-нибудь внимание, на речь Виктории, ранее? Метафоры. В её случае правда словообороты были вызваны некоторой степенью табулирования ― запрета прямых мыслей, к тому же она личность глубоко творческая… Что до Керро, то, думаю ты прав. Если подумать, то картина вырисовывается вполне конкретная и вовсе не эфемерная. Пожар. Отсюда следует её фобия, она очень глубокая, потому что душевная травма ещё глубже. Этот «Карро» так сказать, мог быть как отцом её, так и кем либо ещё из родственников, так или иначе, это именно тот человек, что причинил ей зло.

― Она могла сама устроить этот пожар. ― заявил я, почти не нуждаясь в ответе. Я кажется уверился в этом и сам.

― Нарочно или нет, это конечно совершенно другой вопрос. ― ответил Гетман, ― Но да, думаю поджог это то, что вывело её из равновесия, и расщепило личность. Одна её часть сожалеет и казнит себя за содеянное, другая ― нет.

― Другая довольна свершившимся возмездием. ― пробормотал я в сторону.

― Может быть.

― То есть фактически она убила своих родителей? ― спросил я. Немного подумав, Гетман нахмурился,

― Это ты можешь узнать только у неё. Я не решусь утверждать подобное.

Собственно так я и сделал. Я не стал ходить окольными путями, искать её или выслеживать. Я просто позвонил ей. Позвонил и попросил о встрече, в конце концов я не собирался покушаться на ее жизнь, мне от неё нужна была только одна жизнь. Та самая крепостная закладная делающая Вику недееспособной, то бишь номинально не в состоянии отвечать за свои поступки, что в свою очередь означает отсутствие прав на самостоятельную независимую жизнь. Отнекиваться она не стала, и назначила встречу в своём офисе. Первое что я сообщил это сведения о Ренате. Конкретно два: Ренат жив. И Ренат здесь. Этого как ни удивительно оказалось достаточно. Ей не потребовались объяснения, ни о том откуда я его знаю, ни о том откуда вообще я это всё знаю. Однако когда я попросил отменить документ, я предельно чётко понял, что значит это выражение о львице и её детёнышах…

―…А будешь дёргаться Рафаэль, я вообще упрячу её так далеко, что никто из вас до неё не доберётся! Я понятно объяснила?