Аналогичный мир - 3 (СИ)

Жариков облегчённо вздохнул. Конечно, нужно было бы постараться и вытащить побольше информации, но уж слишком противно. И… «Концептуально ничего нового», — как сказала деревенская бабка, впервые в жизни посмотрев порножурнал. Да и в самом деле, интерес уже академический… нет, кое-что в главу… нет, книгу из-за переезда придётся пока отложить. А парни…

…Хриплое натужное дыхание, полузакрытые глаза, вздрагивающие в болевых судорогах тела, смятые отброшенные к изножью или просто на пол простыни. Они уже ни о чём не просят, только молча плачут от боли и страха. Дать обезболивающего невозможно: таблетки выплёвывают, а вид шприца вызывает бурную истерику. Пришлось от всего отказаться. Да и не помогают анальгетики. Он обходит их, здоровается, задаёт вопросы, но ему не отвечают. Нельзя же испуганное: «Не бейте меня, сэр!», «Не надо, сэр!» — считать ответом. И всё-таки он не отступает. Уже ясно, что при всей внешней схожести симптомов с наркотической «ломкой» это состояние связано прежде всего и сильнее всего с психикой…

…Да, а сколько наломано дров, сделано ошибок. Те самоубийства на нём, и ничего с этим не поделать.

Жариков тряхнул головой: это воспоминание слишком царапало. Да, ему приходилось терять пациентов, но не так. Роковая цифра в двадцать пять лет. И побег в смерть. Теперь-то он знает, что надо было сказать, как убедить, что жизнь только начинается, а тогда… тогда он был бессилен, его просто не слышали, выполняя его команды и односложно отвечая на его вопросы, не слышали, не желали слышать. Тихий, но откровенный бунт отчаявшихся рабов. И его словам о свободе они не верили, он был для них белым и только белым.

Ладно, это всё уже проанализировано и записано, занесено в соответствующие графы таблиц. И есть парни. Со всеми их фокусами и закидонами, страхами и надеждами…

…В бывшей комнате Криса теперь жил Андрей. Джо и Джим заявили, что ночью надо спать, а не читать заумные книги, да ещё с комментариями вслух, и Андрей переселился. У него и собрались. Каждый пришёл со своим стулом и чашкой, и в комнате стало не повернуться. Их — его и Юрку как почётных гостей — усадили у стола. Из десятка чайников налили всем чаю, но у многих чашки так и остались нетронутыми. Крис встал, оглядел всех блестящими, как от лихорадки, глазами.

— Парни, я обещал сказать, — Крис говорил по-английски. — Сегодня скажу. Но только о себе. Кто о ней хоть что скажет, все зубы в глотку вобью до самого нутра. Поняли?

— Да ладно тебе… Не дураки… Давай… — загудело по комнате.

И снова напряжённая тишина.

— Всё восстановилось, — выдохнул Крис. — Всё могу. И волна. Каждый раз волна.

Он слушал короткие отрывистые от сдерживаемого волнения фразы, чувствовал напряжение сидящего рядом Аристова. Да, Крис откровенен до предела и даже, пожалуй, сверх, до… до невозможного. Кое-какие термины непонятны, но об общем смысле можно догадаться. И, разумеется, «волна» больше, чем просто оргазм, недаром парни говорят о ней с каким-то, да, суеверным, но не ужасом, а почтением.

— Ждите, парни, — Крис облизывает пересохшие губы, судорожно сглатывает. — Встретите, попадёте под волну, и всё тогда будет.

— Здесь не встретишь, — вздыхает кто-то.

— Да, — кивает Андрей. — Здесь мы всё равно не люди.

— Не скажи, — возражает ещё один. — А вот если…

Но пора, против ожидания, нет, в принципе каждый для себя уже всё решил. И снова вопросы. Много повторов. Перепроверка? Нет, каждый спрашивает о чём-то важном именно для себя.

— Я могу, всё могу, парни, — Крис снова сглатывает и вдруг краснеет, кровь заметно приливает к щекам, и совсем тихо: — Я… я хочу этого, парни. Сам хочу.

— Тебе… приятно? — так же тихо в оглушительной тишине спрашивает Эд.

Крис молча кивает, и все долго молчат…

…Жариков оглядел отобранную стопку и стал её перевязывать. Ну вот, и пусть полежит до лучших времён. А там осядем на место, разложимся, обставимся и… там посмотрим.

* * *

К родителям Моны они собрались только через неделю после свадьбы. До свадьбы было слишком много дел и мало времени, а на неделю Найджел не может бросить дело, она же понимает, видит, как они — все трое — работают. Своё дело, работа у мужчины всегда на первом месте, а семья — на втором. У настоящего мужчины. А Найджел — настоящий.

— Я написала маме, — Мона пришивала пуговицы к рубашке Найджела, сидя на кровати, — что мы приедем в воскресенье, потому что в субботу ты работаешь.

Найджел сидел на стуле напротив и влюблённо смотрел на неё.

— Конечно, Мона.

В дверь их комнаты тихонько стукнули.

— Найдж, — позвал голос Метьюза, — тянуться будешь?

— Да, — он встал, — я иду. Мона, я…

— Конечно-конечно, — закивала она. — Мне есть чем заняться.

И подставила ему щёку для поцелуя. Найджел быстро поцеловал её и вышел.