Анархо

Девчонка внизу принялась рыться в сумочке, не без труда откопала телефон. Протяжно посмотрела в экран и, наконец, решившись, топнула по нему пальчиком и снова спрятала в сумочку. На экране пожамканного жизнью смартфона Лидс увидел лаконичное: «Вызов отклонён».

— Вот, суки… — прошипел сквозь зубы, коротко стукнул ребро подоконника.

Парочка удалялась к выходу из больничного парка, а в голове Лидса уже отчётливо звучал воображаемый диалог, между ним и малолетними «конспираторами», с единственным пространным лейтмотивом: «Какого хрена?»

* * *

На улице дышалось на порядок легче, чем в окружении больничных стен, где пресловутый покой казался утомительнее тяжёлой работы. Восемнадцать дней протяжности до зубовного скрежета однообразной бытности минули. Наконец, минули… Радость была сравнима, разве что с той, давно забытой, когда четыре года назад так же вдохнул, но не осенний, а летний воздух. Свежий, чуть отдающий притоптанной дождём пылью, без запаха немытых тел и гниющей от псориаза плоти…

Да… После СИЗО воздух обретал особый смысл и наполнение, ранее неразличимыми едва уловимыми нотками. Откуда-то пахнуло выпечкой, откуда-то запекающимся мясом, а за запахом женских волос, почти не ощутимым до того момента, хотелось идти квартал за кварталом. Это было счастье. Настоящее, голое, простое и понятное.

После больницы почти так же. Безусловно, сравнивать восемнадцать дней и почти двести, совсем неуместно. Однако, одно Лидс для себя отметил — в следственном изоляторе не так скучно. Отупляюще, уныло, однообразно… Но была постоянная тревога, не дающая окончательно убаюкаться той жилке, что, нет-нет, да и открывала адреналиновый клапан. Хоть ненадолго, хоть на чуть-чуть… В кубизме медицинской невольницы такой роскоши не случалось. А потому Лидс с крайней искренностью радовался, что добровольное заточение окончилось.

Взрослый октябрь не спешил ронять на землю покров шумно шуршащей листвы и, в купе с безветренной сухой и тёплой погодой, создавалось впечатление какого-то престарелого лета. Просто чуть убавившего яркость зелени, сменившего режим на более спокойные тона.

Нахлынувшее благодушие изо всех сил тянуло обратно в нормальную активную жизнь. Желало окунуть в неё с головой, грубо ухватив за ворот рубахи. В своём неспешном шествии Лидс успел связаться с Барбером, договориться о встрече. Позвонить верному поставщику, уже два года как, бессменно снабжающего брендовым «секондом», да сообщить, что снова в деле. Успел выскрести из карманов мелочь, купить в захудалом ларьке жареный пирожок и жадно съесть, с риском снова вернуться в больничные покои, только уже, на этот раз, токсикологического отделения.

Сравнив голубую, ещё не ободранную временем табличку с адресом в СМС-сообщении, Лидс уверено шагнул на порог первого подъезда новенькой многоэтажки. Домофон отозвался быстро и уже через пару мгновений лифтовый механизм тянул кабинку с единственным пассажиром на седьмой этаж. Новая, ещё затянутая плёнкой дверь отворилась, и Лидса встретили дружеские объятия Барбера, наконец-то побрившего голову налысо и оставившего из растительности лишь отливающую медью короткую бороду.

— Раз тебя видеть! — похлопывал Барбер друга по спине. — Добро пожаловать обратно в реальный мир!

— Здорова! — радостно тянул руку Бэкхем и тоже хотел было приобнять товарища, но тот скромно поджал ладонь и вывернулся, отмахнувшись от продолжения телячьих нежностей.

— Работаете? — мимоходом поинтересовался Лидс, минуя коридор, не обезображенный какими-либо обоями или покраской.

— Как видишь, — отозвался Барбер. — Вот, почти всё загрунтовали. Проводку переделали. Завтра-послезавтра уже красить будем.

— И нормально платят?

— Хватает. Что, в бригаду хочешь?

— Пока не знаю.

— Ну, подумай. Через пару недель на другой объект зайдём. Там работы много…

— Слушай, — не дав Барберу закончить, Лидс резко развернулся к Бэкхему, — ты совсем охерел?!

— Чего? — застыл тот в недоумении.

— Чего… — перекривил его Лидс. — Дурака из меня не делай! Ты чего, моей сестре вздумал под юбку своим дубьём лезть, козлина?!

— Чего?! — повторился Славик. — Да кто тебе такое…

— Я вас видел! — не дал Лидс договорить. — Вы же, идиоты, думаете, что где вход в корпус, там и палаты. А они на другом конце здания! Я окно любовался, как вы там на лавочке тискались!

— Да чего ты несёшь?! Совсем с дуба рухнул?!

— Я тебе уже сказал — дурака из меня не делай! Ей, между прочим, шестнадцать! Или присесть захотел, баран тупой?

— Сам ты баран! — наконец вскипел и Бэкхем. — Строишь тут из себя папашу! Где ты был, когда её мать к бабке сплавила? А когда умерла бабка? Где была твоя забота? Или только сейчас, когда брат умер, кровь взыграла?!

— Заткнись!

— Сам заткнись! И вообще, пошёл ты…