Анатомия страсти. Сериал, спасающий жизни. История создания самой продолжительной медицинской драмы на телевидении

– Энергетика менялась, когда я входил в комнату. Это было похоже на «О, они говорят обо мне». Выглядело дико. Ситуация казалась безумной, потому что ты только что пытался пройти прослушивание – и вот уже все в мире тебя знают, куда бы ты ни пошел. И эта перемена произошла всего за тридцать дней. Я рад, что у меня уже был опыт, который помог справиться с головокружением от успеха.

Питер Хортон:

– Периодически ощущалось напряжение, но и волнение, потому что мы открывали новые горизонты. Сериал развивался по ходу дела, и мы раздвигали границы, выясняя, на что способны.

Гарри Верксман:

– Сценаристы и продюсеры решали множество проблем. Мы все еще несли тяжелое бремя – стремились угодить президенту телеканала и создавать истории и сценарии, которые нравились нам, истории, которые мы хотели рассказать, но при этом не нажать на кнопки, которые заставят его отменить сериал на следующем этапе. Мы учились в процессе и, как сценаристы, также думали: «Да, возможно, не стоит этого делать. Такой диагноз потребует двадцать человек в операционной и займет восемь часов. Давайте найдем другую операцию». Для нас это тоже была своеобразная учеба.

Мо Ирвин:

– У актеров особый стресс вызывали диалоги. Ты должен научиться на ходу произносить свои реплики со всеми этими медицинскими терминами. Просто жесть, чувак. Тут требуется настоящий талант. Ты должен быть на высоте.

Эрик Бакман:

– Сюжеты становились все сложнее, в них участвовало все больше персонажей, и следить за всеми этими героями с тремя медицинскими историями в серии и всеми событиями в их личной жизни было очень сложно. Работа в сценарной комнате становилась все тяжелее.

Тони Фелан:

– Временами мы готовили сценарии около двадцати серий. Очень легко перегореть и очень легко почувствовать себя – ну, знаете – хомяком, бесконечно вращающим колесо.

Гарри Верксман:

– Промежуток между окончанием работы над сценарием и началом съемок становился все меньше и меньше.

Стивен МакФерсон:

– После Суперкубка [в феврале 2006 года] наши актеры приобрели популярность, и все изменилось. Стало возникать много ненужных конфликтов. Многие из них попали в прессу, а это всегда прискорбно. Настолько успешных шоу мало, и они встречаются редко. Каково же видеть, как ситуация подобным образом выходит из-под контроля? Всем платили большие деньги. Все стали знаменитыми в выбранной профессии. Очень жаль, что вспыхивали ссоры.

Мэтт Мания:

– Мы проводили много времени, ожидая, когда актеры появятся на съемочной площадке. В самом начале они завели такую привычку и никогда от нее не отказывались.

Гарри Верксман:

– Я уверен, что если бы был актером и сидел в своем трейлере, то сказал бы: «Черт возьми, меня вызвали к восьми часам утра, уже одиннадцать, а я еще нигде не снялся. Какого хрена?» Я понимаю: никто не хочет, чтобы его время пропадало зря.

Мэтт Мания:

– Никто из производственной группы на ранних этапах не ставил точку в вопросе о количестве отработанных часов. Все просто шло своим чередом, как будто так и должно было быть.

Джеймс Д. Пэрриотт:

– Думаю, что изменения в актерах произошли к третьему-четвертому сезонам. Когда вы пишете истории с таким количеством персонажей, очень трудно добиться того, чтобы все герои имели крупные сюжетные линии в каждом эпизоде. И актеры начали по очереди обижаться на Шонду.

Глава 3. «Дай ему то, к чему нужно стремиться»[13]

, или Забота о фанатах и прикармливание прессы

Шонда Раймс с самого начала почувствовала, что привлечение поклонников имеет первостепенное значение для успеха, поэтому она создала блог сериала и потребовала от сценаристов вносить в него свой вклад. Но у запуска такого форума была и обратная сторона: фанаты чувствовали себя обязанными делиться резкими, а иногда и негативными мнениями. Градус агрессии возрос, когда Раймс, а также ее звезды начали использовать социальные сети. Это был ящик Пандоры.

Эллен Помпео:

– Вы не можете понравиться всем. Я симпатизирую отнюдь не каждому, кого я вижу по телевизору. Не стоит пытаться заставить весь мир полюбить тебя. Мне кажется, что это просто странное проявление эгоизма. Я не удивительная, не идеальная и не великая актриса. Я всегда держу в голове мысль, что кому-то могу не понравиться.

Джаннин Реншоу:

– Мы получали письма о каждом персонаже. Были люди, которые сначала ненавидели Кристину, а потом полюбили ее. Что до Мередит, я не думаю, что кто-то мог ее ненавидеть. Она вообще всем нравилась.

Гарри Верксман: