Анатомия страсти. Сериал, спасающий жизни. История создания самой продолжительной медицинской драмы на телевидении

Менее чем через год после получения своей первой «Эмми» Хайгл, как оказалось, позволила себе колкость в адрес Раймс и сценаристов из-за вопроса от журналистов, почему ее имя отсутствует в перечне номинантов. «Я не считаю, что в этом сезоне мне был предоставлен сценарный материал, заслуживающий номинации на «Эмми», и, в попытке сохранить целостность принципов академии, я сняла свое имя с конкурса, – говорится в заявлении Хайгл. – Кроме того, я не хотела потенциально лишать возможности актрису, которая получила достойную роль». В то время ее комментарий восприняли как довольно откровенную попытку покинуть шоу в конце сезона 2008-2009 гг., чтобы сосредоточиться на многообещающей карьере в кино, учитывая успех фильмов «Немножко беременна» и «27 свадеб».

Кэтрин Хайгл:

– Единственное, что я действительно помню [о том сезоне], это когда я спасла оленя. Шонда всегда очень умело представляла мне [Иззи] предысторию, чтобы объяснить, о чем думает героиня. [Но] когда читаешь сценарий, временами восклицаешь: «Простите, что? Что значит – она спасает оленя? Подождите, она дефибриллятором возвращает его к жизни?! Притормозите!»

Николь Рубио:

– Тогда она была молода. Возможно, сейчас она повела бы себя по-другому. Но у каждого из нас свой путь.

Тони Фелан:

– К нам было приковано огромное внимание, и я думаю, что внезапно многие из молодых актеров впервые в жизни потеряли анонимность и, по ощущениям, будто попали под пресс.

Кэтрин Хайгл:

– В то время я думала, что поступаю правильно. И я хотела дать понять, что не отказываюсь от «Эмми». Ночь, когда я победила, стала кульминацией моей карьеры. Я просто боялась, что если в этот раз я откажусь от комментариев, то это будет выглядеть так, будто я не готова [принять участие в гонке]. Но, говоря по правде, я могла бы выразиться более изящно, не вдаваясь в частные рабочие вопросы, касавшиеся только меня и сценаристов. Получилось, будто я их подставила, это было неприятно и нечестно.

Брук Смит:

– Кэтрин дала интервью Vanity Fair, которое звучало так, будто она кусает кормящую руку всякий раз, когда упоминает Сета Рогена [и свою работу в фильме «Немножко беременна»]. Но в этом была доля истины. Я имею в виду, что стараниями Джадда Апатоу там сложился своего рода мужской клуб. Затем получилось так: у Кэтрин был сезон в сериале, где роль не показалась ей достаточно содержательной, поэтому она не подала документы на «Эмми». Ее поступок просто неправильно восприняли. Я прекрасно провела с ней время на съемках. У меня не возникло с ней ни одной проблемы. Ни одной.

Кэтрин Хайгл:

– У всех бывают неудачные дни. Я заняла отчасти оборонительную позицию по поводу отснятого сезона, потому что считала его не самым удачным. Во многом это было связано со мной и моим исполнением. Я пришла в офис [Шонды] и просто сказала: «Послушайте, это было отвратительно. Я прошу прощения!» И она действительно поддержала меня: «Я все понимаю. Знаю, что ты не это имела в виду».

Хайгл продолжила эту серию оплошностей, появившись в шоу с Дэвидом Леттерманом и пожаловавшись, что только что закончила долгий 17-часовой рабочий день на съемках «Анатомии страсти». «Я буду продолжать говорить об этом, потому что надеюсь пристыдить постановщиков, – сказала она Леттерману. – Считаю, что семнадцатичасовой рабочий день – это жестоко и подло». А когда Леттерман заговорил о том, что зрители гадают, когда она покинет сериал, Хайгл ответила с сарказмом: «Я и сама не перестаю задаваться этим вопросом».

Кэтрин Хайгл: