Анчутка

– Апраксий, – Леха снял очки и положил в карман. – Со злыднями мы разберемся. А ты угости домового, только перед тем в избе порядок наведи. И завтра берешь шкатулку железную, которую на перекрестке подобрал, и относишь туда, где взял.

Апраксий замялся: – дорогая вещица, хорошая.

– Узнаю, что не отнес – привяжу на день к приказному столбу. И Сидору накажу, чтобы не вздумал воды принести, а тем более жалеть тебя начал. Вопросы есть?

Апраксий шмыгнул носом и ушел к пеньку, на котором строгал деревяшку.

Через полчаса анчутка вывалился из хаты с завязанным мешком и шмякнул его к ногам егеря.

– Леха, ты бы видел – до драки дошло, кому первому в мешок лезть. Они ведь такие, злыдни – кто кого сможет, тот того и гложет.

Прикопав мешок в неблизком овраге за полем, Леха с анчуткой уже к вечеру подошли к постоялому двору. День прошел на голодный желудок, и егерь мечтал о сытном горячем ужине. Да и Сидору надо рассказать, что его непутевый кум избавлен от злыдней, хотя эта проблема в хозяйстве Апраксия была не главной.

Анчутка, расположившись на стуле, наблюдал за ужином и был очень доволен собой.

– Лех, а хорошо мы за пятак злыдней в мешок засунули.

Леха шутливо развел руками: – жадность и не до того доводит.

Анчутка задумался. – Да, Леха, жадничать плохо. Скупой платит дважды. Дурак – трижды. А лох – всю жизнь.

Дорога

Проснулся Триза в препакостнейшем настроении. Наскоро собравшись и заплатив за ночлег, он отказался от завтрака, оседлал лошадь и двинулся к Черным Скалам под возмущенное фырканье хозяйки.

Проехав около часа, Триза начал обретать спокойное присутствие духа. Немало этому способствовала дорога, меланхолично вьющаяся среди полей и пастбищ. Изредка на обочине мелькала какая-то совсем мелкая и не опасная нечисть, вроде шишей, да ведьмачье зрение подметило одинокого полевика, что-то ковырявшего возле кустов.

Впереди дорога уходила в пойму мелкой речушки, и недалеко от деревянного мостика виднелись заросли невысокой ольхи, и оттуда тянулся дымок костра вперемежку с запахом копченой рыбы. От запаха дыма и еды желудок Тризы запел такую унылую песню, что ведьмак не раздумывая направился к ольшанику.

Среди молодых деревьев раскинулась рыбачья стоянка. Шалаш, прикрытый сверху куском парусины, кострище с котелком да небольшая коптильня. Молодой парень с темным от солнца и воды лицом чинил небольшой невод.

– Доброго промысла.

Парень с интересом посмотрел на ведьмака.

– И тебе доброго дня. Какая нужда привела?

– Уж больно хорошо рыбой пахнет. Не найдется на продажу?

– За пару монет найдется.

– Ну тогда и перекушу, если не будешь возражать. – Триза достал две монеты и протянул рыбаку.

Парень повеселел, откинул коптильню и достал огромного линя. Положил его на деревянную дощечку, пристроил на камень возле костра и, нырнув в шалаш, добавил к блюду кусок хлеба и пучок зелени.

– Давно в пути? – Рыбак присел рядом и бросил себе на дощечку маленькую рыбешку.

– Да нет, с час еду. Проголодался. – Триза собрал всю волю в кулак, чтобы не впиться в рыбу зубами, а ломать по такому кусочку, который хотя бы влезет в рот. Рыба была не просто вкусной – о такой рыбе можно писать стихи и слагать песни, про нее можно рассказывать легенды. Если, конечно, перед этим два дня почти что и не есть.

– Это ты что же, у клекочихи ночевал?

– Да, на постоялом дворе.

Рыбак посмотрел на Тризу, что-то прикинул в голове и протянул две монеты обратно.

– После такого постоя брать с людей деньги за еду – это совести не иметь.

Триза посмотрел на парня в недоумении.

– Ты же не для меня рыбу ловил. Я случайно пришел, и ты кормить меня не обещал, а кормишь.

Рыбак замотал головой,

– Не объешь, возьми.

– Слушай, я от двух монет не обеднею. И ты от двух монет не разбогатеешь. Не обижай, хорошо? – Триза отвел руку с монетами в сторону. – А вот лучше налей чаю. Будем считать, что я рассчитался с тобой за обслуживание.

***

После обеда дорога заиграла новыми красками.

Рыбак рассказал, что на постой лучше остановиться в «Сенцах», где с постояльцев шкуру не дерут, да и кормят честной едой. И до Черных Скал это ближайший постоялый двор по эту сторону, а по другую сторону уже идут разоренные войной земли.

Насчет нечисти и ведьмачьих заказов рыбак усмехнулся и сослался на то, что традиции предков в этих землях чтут, «а ежели дурака макнет кикимора в лужу, так то на пользу и дураку, и кикиморе».

– А ежели не терпится нечисть извести – воротись до клекотуньи, да изведи, тебе любой спасибо скажет. Такую нечисть поискать – не найдешь.

На том и расстались. По всему выходило, что местный народ не торопится за ведьмаком при любом шорохе в углу. Проще и надежней уразуметь, как обойтись своими силами, да замирить либо нечисть, либо свою дурь.

И, надо признать, нечисть в этих провинциях тоже не лютовала. Кикимора самое большое – в воду дурака макнет, лешак – по лесу покрутит, опять же не с целью уморить. Про шишей, шишиг и прочих и говорить нечего – Триза даже не смог представить причину, по которой кто-то начнет искать ведьмака для искоренения.