Андрей Боголюбский

Как повествуется в этом Сказании, икона сама захотела покинуть Вышгород и открыто явила свою волю людям. (Сюжет, в общем-то знакомый современникам Андрея как по греческим, так и по оригинальным русским сочинениям того времени. Так, например, в соответствии с киевским преданием, почти за сто лет до Андрея Божия Матерь сама пожелала «возградить» себе церковь в Киеве, лично объявив о том в константинопольском Влахернском монастыре греческим церковным мастерам, отправленным ею на Русь, — рассказ об этом позднее вошёл в Патерик Киевского Печерского монастыря^{61}. По легенде, переходили с места на место, ища себе новое пристанище, и другие почитаемые иконы.) Когда Андрей княжил в Вышгороде, ему поведали о том, что происходит в церкви Девичьего монастыря: Богородичная икона будто бы сама собой трижды сходила с места. В первый раз, когда вошли в церковь и увидели икону стоящую отдельно («особе») посреди храма, её перенесли на новое место; во второй раз, увидев её обратившуюся лицом к алтарю, решили, будто икона хочет стоять в алтаре, и поставили её за «трапезою», то есть за престолом. Но и в третий раз войдя в церковь, в алтарь, увидели икону стоящую вне трапезы, на ином месте. Чудо это было истолковано вполне ожидаемо и определённо: Божья Матерь не желала оставаться на том месте, которое отвели ей люди. Но где именно она хотела пребывать, пока что оставалось неясным.

О случившемся и рассказали князю, и рассказ этот обрадовал его. Получалось, что желание Пречистой совпадало с его собственным, ибо, как мы уже знаем, Андрею тоже не хотелось оставаться в Вышгороде. Более того, он получал некую санкцию свыше, моральное оправдание и Божественное освящение последующего отъезда на север. Князь «приде в церковь и начать смотрити по иконам. Си же икона яко прешла бе всех образов», то есть превзошла все прочие иконы своею красотою — настолько, что поразила князя. Андрей упал на колени и с мольбой обратился к ней: «О Пресвятая Богородице, Мати Христа Бога нашего, аще хощеши ми заступница быти на Ростовьскую землю, посети новопросвещены люди, да в твоей вся си воли будуть».

К иконе были приставлены вышгородские клирики — те самые, что и прежде состояли при ней; всех их князь также забрал с собой. Древнее предание, отразившееся в новгородской статье «А се князи русьстии», называет по именам двоих — священника Микулу (Николая) и его зятя диакона Нестора^{62}

; в тексте же Сказания о чудесах Нестор назван попом (вероятно, в сан он был рукоположен уже во Владимире), а также упомянут ещё один священник, приставленный к иконе, — Лазарь. Примечательно, что все трое фигурируют в гипотетических построениях исследователей в качестве возможных авторов Сказания. «И тогда вземь икону, — говорится здесь об Андрее, — поеха на Ростовьскую землю, поим и крилос с собою». Собственно, целью всего Сказания и было поведать о чудесах, которые происходили от святого образа по пути в Суздальскую землю и в самой Суздальской земле.

Первое из чудес произошло во время переправы через Вазузу, правый приток Волги. Наполнившаяся водой из-за продолжающихся осенних дождей, она представляла собой серьёзное препятствие: те броды, которыми пользовались в обычное время, ушли глубоко под воду и для переправы не годились. Пришлось прибегнуть к помощи проводника, но и того постигла неудача. «И приеха к реце Возузе, — рассказывается в Сказании о князе Андрее Юрьевиче, — и видев ю наводнившюся нужею (то есть чрезмерно. — А. К.), посла человека в реку пытать броду». Однако как только человек тот «вниде в реку на кони», он тотчас «погрязе во дно». Казалось, проводник утонул вместе с конём. В отчаянии князь взмолился к иконе Пресвятой Богородицы, виня себя в случившемся несчастье: «Повинен есмь смерти его, Госпоже, аще не Ты избавиши!» И случилось чудо: «абие (вскоре. —

А. К.) изиде среди реке человек он на кони, и батог (шест. — А. К.)

в руце, и приеха на брег. Князь же рад бысть видевы и (его. — А. К.), и одарив, отпусти во своя си». Примечательна ремарка, которую сделали составители Сказания: «Си же бысть первое чюдо Пресвятей Богородици». Так посчитали и сам Андрей, и все находившиеся с ним люди. Между тем, как следует из текста самого Сказания, это чудо было не вообще первым (ведь чудеса от иконы совершались и в Вышгороде), но первым из совершённых на землях Северо-восточной Руси, во владениях Андрея Боголюбского. История чудотворного образа начиналась здесь заново.