Андрей Кожухов

Вначале Андрей защищался полушутя. Он привык к нападкам Репина, но предмет разговора был слишком близок, чтобы не волновать его, и последнее обвинение его взорвало.

– Я знаю, – сказал он, – что ваша образованная, либеральная Россия очень заботится о своём праве на существование, а также и о своём комфорте. Было бы гораздо лучше для страны, если бы она поменьше об этом заботилась.

– Так вы бы хотели, чтобы мы все вышли на улицу и начали бросать бомбы во всех проходящих полицейских? – спросил иронически Репин.

– Что за бессмыслица? – горячился Андрей. – Вам нет надобности бросать бомбы – боритесь своим собственным оружием. Но боритесь же, если вы люди! Будем бороться сообща. Тогда мы будем достаточно сильны, чтобы дать конечную битву самодержавию и низвергнуть его. Но пока вы ползаете и хныкаете, вы не имеете права упрекать нас за то, что мы не лижем бьющей нас руки. Если в своём слепом бешенстве правительство распространяет и на вас преследования, вы можете разодрать свои одежды и посыпать головы пеплом, но помните, что вам достаётся по заслугам. Нечего жаловаться, – это недостойно и совершенно бесполезно: хотя бы вы охрипли от проклятий, упрёков и просьб, мы не обратим на них никакого внимания.

– Кто говорит об упрёках? – сказал Репин, нетерпеливо махнув рукой. – Лично вы, может быть, и правы, теряя рассудок вследствие исключительных преследований. Но это могло бы служить оправданием для отдельного преступника перед судом присяжных, а не для политической партии перед общественным мнением. Если вы хотите служить своей стране, вы должны уметь сдерживать свои страстные порывы, когда они не могут привести ни к чему, кроме поражений и бедствий.

– Поражений и бедствий! – воскликнул Андрей. – Уверены ли вы в этом? От копеечной свечи Москва сгорела, а мы бросили в сердце матушки-России целую головню. Никто не может предвидеть будущего или быть ответственным за то, что в нем скрывается. Мы делаем что можем в настоящем; мы показали пример мужественного восстания, которое никогда не пропадёт для порабощённой страны. Скажу даже, что мы возвратили русским самоуважение, спасли честь русского имени, которое перестало быть синонимом раба.

– Тем, что показали отсутствие в русских способности к чему бы то ни было, кроме мелких нападений на отдельные личности? Этим, что ли?

– А кто виноват? – отпарировал Андрей, раздражённый тоном Репина. – Никак не мы, а либеральная Россия, которая держится в стороне от борьбы за свободу, тогда как мы, ваши собственные дети, боремся и погибаем тысячами.

Андрей не относил своих слов лично к Репину, который, скорее, составлял исключение. Но по той или другой причине Репин живо почувствовал упрёк. Он молчал несколько времени. Когда он снова заговорил, его голос и тон совершенно изменились.

– Допустим, что это так, – сказал он. – Мы, так называемое общество, все трусы. Но так как вам нас не переделать, вы должны признать это за факт русской жизни. Тем более для вас нет причин биться головой об стену.

– Наше положение не так еще безнадёжно, – отвечал смягчившийся Андрей. – Мы рассчитываем не на одно общество и надеемся, что оно тоже исправится со временем, когда в него вольётся новая кровь. Недаром какой-то великий философ сказал, что чем выше вы цените людей, тем меньше вы рискуете ошибиться в своих ожиданиях.

На это Репин заметил, что, насколько он знаком с философами, никто из них не говорил ничего подобного, а один даже выразился в совершенно противоположном смысле.

– В таком случае им следовало это сказать, – ответил Андрей. – А если они не сказали, то они все медного гроша не стоят. – Он взял шляпу и стал натягивать перчатки. – Прощайте, Григорий Александрович, – сказал он. – Не знаю, когда свидимся еще раз.

Он ничего не мог прибавить из опасения выдать свою тайну.

Они попрощались сердечно, как и встретились, и Репин повторил Андрею, что его дом и связи всегда к его услугам, как только ему что-нибудь понадобится.

Андрей только кивнул, как бы давая знать, что понимает и благодарен. Но на лице у него промелькнуло странное выражение, смысл которого Репин разгадал только впоследствии.

Глава IX

Сон Андрея

Андрей пошёл не прямо домой. Ему нужно было зайти на конспиративную квартиру, где его ожидали не совсем приятные вести. Сообщения Репина оказались совершенно верны. Полиция решила начать настоящую облаву на Андрея, и ей удалось узнать, что он скрывается где-то по другую сторону Невы. Это было очень досадно. Товарищи посоветовали ему не возвращаться домой и только дать знать Тане. Было бы очень обидно попасться в руки полиции именно теперь. Андрей понимал это очень хорошо, но Тане нельзя было оставить квартиру внезапно в его отсутствие. Это показалось бы подозрительным. Он предпочёл сейчас же вернуться домой, с тем чтобы завтра рано утром переехать обоим. Близкой опасности еще не было, а от нескольких шпионов всегда можно отделаться.