Андрей Кожухов

Он взял извозчика к Гагаринскому перевозу, чтобы не заставлять ждать Таню. Было половина одиннадцатого, когда он добрался до набережной. Прохожих оказалось мало в такой час. Андрей взял лодку, и ему нетрудно было убедиться, что он достиг другого берега широкой реки раньше, чем кто-либо стал переправляться вслед за ним.

На другом берегу ему пришлось потратить больше времени, чем следовало, чтобы подойти к дому с той стороны, где его не могли караулить. Из-за этого вышла задержка, и так как он обыкновенно был очень аккуратен, то Таня уже начала тревожиться. Когда он пришёл наконец, она ему так обрадовалась, точно его возвращение означало для нее что-нибудь существенное и реальное.

– Зачем звал тебя отец? – спросила Таня.

Андрей сообщил ей о предупреждении отца и друзей на конспиративной квартире, вследствие чего следовало немедленно переезжать. Они тотчас же принялись за укладку вещей и на следующее утро с успехом совершили двойную операцию исчезновения из числа живых и возрождения, подобно фениксу из пепла, в другом месте.

Их новое убежище было безопасно, насколько этого можно было добиться целым рядом мельчайших предосторожностей. Однако Андрею и тут нельзя было долго оставаться. Полиция ничего не подозревала о готовившемся покушении на царя, но охота, предпринятая на Андрея из-за его прежних провинностей, не унималась. Это было очень скверно. Множество шпионов знало его в лицо. Он рисковал быть узнанным и арестованным на улице, лишь только выйдет из дому. С другой стороны, оставаться безвыходно в квартире было тоже неосторожно, потому что тотчас же возбудило бы подозрения.

Конспиративная квартира была самым лучшим местом для такого драгоценного конспираторам человека, как Андрей. Его в ней и водворили. Там он был вне опасности со стороны полиции и мог сидеть дома по целым дням и неделям, никем не замеченный.

Такой переезд означал, однако, немедленную разлуку с Таней, и она ею страшно огорчилась, так как заговор далеко еще не был готов и перед ними оставалось еще несколько дней или, может быть, даже недель. Последние дни с Андреем были ее сокровищем, которым она тем более дорожила, чем меньше его оставалось в запасе. Андрей, наоборот, скорее радовался такой перемене.

Таня с буквальной точностью выполняла обет, наложенный ею на себя в то утро, когда он открыл ей свою тайну. Ее бодрость и самоотвержение не покидали ее в продолжение тяжёлого испытания. Но она была так молода, так непривычна к страданиям, и Андрей ясно видел, чего стоит ей этот немой героизм. Вид ее терзал ему душу, и он думал, что им обоим будет легче расстаться.

Он поэтому охотно принял приглашение перебраться на конспиративную квартиру на остальные две или три недели. Суровая, закалённая атмосфера этого места была самая подходящая для него. Тут всё было поглощено «делами». В качестве постоянного обитателя Андрею поручили некоторые обязанности, и он почувствовал себя на поле битвы, кипевшей кругом неустанно, беспрерывно. Он находился в самом центре, куда стекались сведения со всех концов России, из тюремных казематов, из крепостей, из сибирских рудников и из снежных тундр: каждая почта приносила десятками истории разбитых жизней, сумасшествий, самоубийств, смертей в разных видах, семейных трагедий и жертв.

Мало было утешительного во всем этом, но оно по крайней мере сводило его собственную трагедию к ее истинным размерам. Подобные картины, беспрерывно проходившие перед его глазами, не давали ему сосредоточиться на своём собственном и Танином горе, как он это делал прежде, когда оставался с Таней вдвоём. Нервы его окрепли, он стал гораздо спокойнее. Он часто думал о Тане, но не с такой болью, как прежде. Он даже уверил себя, что и ей стало легче.

Однажды во время пребывания Андрея на конспиративной квартире там происходило деловое собрание, на котором и он и Таня присутствовали. Обсуждались обыкновенные текущие дела. Специальное дело Андрея было в руках особой группы, собиравшейся в другом месте.

Таня принимала участие в собрании, как и все остальные, выслушивая прения с наружным спокойствием и подавая свой голос, когда нужно было. Увидев ее такой спокойной и сдержанной, Андрей обрадовался, но не удивился. Он находил ее поведение вполне разумным с точки зрения конспиратора.

Когда собрание кончилось, все стали понемногу расходиться. Таня осталась. Она хотела провести вечер с Андреем. В квартире было много комнат, и им нетрудно было уединиться в одной из них. Но в соседней комнате раздавались голоса и смех, ясно слышные сквозь запертую дверь. Они чувствовали себя неловко, и разговор не клеился. Они заговорили об общих делах, по поводу только что кончившегося собрания, как будто ничего особенного не ждало их лично в близком будущем. Иногда приходилось придумывать сюжет для разговора, чтобы не сидеть молча, точно они были чужие друг другу. Не прошло и получаса, как это сделалось до того нестерпимым Тане, что она поднялась и, задыхаясь, сказала, что ей нужно тотчас же уходить.

Андрей не удерживал ее.

– Скоро будет? – спросила она перед самым уходом.