Андрей Кожухов

Автор отступил понемногу на второй план. Андрей стал думать о человеке, и его сердечная рана, закрывшаяся было на минуту, раскрылась снова. Но теперь поведение Жоржа уже не представлялось ему в таком свете, как накануне. Такой правдивый, искренний и честный человек не мог быть фатом[30]. Он был несправедлив к Жоржу. Но как объяснить его удивительное непонимание девушки? Его нелепые преувеличения? «Ну что ж, это в его натуре, и ничего с ним не поделаешь. Такова его манера относиться ко всему. И все-таки он искренне ее любит. Разве каждый не может любить по-своему? И она ответила ему взаимностью. Отчего же нет? Всякая молодая девушка предпочтёт поэтическую, восторженную любовь Жоржа неинтересному, прозаическому чувству, какое столь же неинтересный и прозаичный человек, как он, может предложить».

«Прочность, постоянство, положительность!» – с горечью повторял Андрей.

Если бы любовь была материей, из которой делают платье и обувь, то у него оказалось бы немало шансов на успех. Но женщины не с этой точки зрения смотрят на любовь, и они совершенно правы. И почему же чувство Жоржа должно непременно оказаться легкомысленным? Конечно, он не имел представления о настоящей Тане, поклоняясь вместо нее кумиру, облачённому в мишурные одежды собственного изделия. Но если он никогда и не откроет истинной Тани – что за беда? Если даже этот фантастический плащ с течением времени износится, он выкроит вместо него новый. Ему это нипочём, и обоим им такое занятие доставит лишь новое развлечение.

Андрей сидел теперь у стола. Опершись на него локтем, он уныло рассматривал голые стены, оклеенные дешёвыми обоями, и машинально старался найти линию, которая разделяла бы на две симметричные части безобразный зелёный квадрат узора. Он так и не нашёл ее и перевёл усталый взгляд на свой письменный стол.

Два месяца! Да, всего два месяца прошло со дня их первой встречи. Но он успел узнать ее, как будто был знаком с нею два года. Он стал читать в ее душе почти с первого их разговора. Теперь он знал ее лучше, чем она сама, и находил качества, которых она из скромности не согласилась бы признать, и недостатки, против которых она протестовала бы с негодованием. И ему трудно было бы решить, что ему милее в ней. Он любил ее такою, какою она была, и не мог себе представить лучшего существа, раз оно отличалось бы от Тани.

Он стал припоминать все подробности их короткого знакомства. Ничто не ускользнуло из его памяти: почти каждое слово, ею сказанное, и выражение ее лица вставали перед ним. Никакой надежды. Дружба! Молодые девушки охотно награждают этим чувством друзей любимого человека. Она уже любила Жоржа до их встречи. Он нарочно обманывал себя, сомневаясь в этом хоть на одну минуту. Но если бы она тогда и не любила, как могла бы она колебаться в выборе теперь?.. Да, всё, что есть лучшего в жизни, принадлежит этим баловням судьбы, потому что им и без того дано многое. «Что ж, пусть будет так, – сказал Андрей, и мрачный огонёк сверкнул в его глазах. – Цветы попадаются и на самых печальных жизненных путях. Пусть их срывают другие и мирно наслаждаются ими; мы же, скромные труженики, удовольствуемся одними терниями и плакаться не будем».

Он вздохнул и решительно уселся за работу. На несколько часов он переселился в мир чисел, нашёптывая» цифры, совещаясь с ключом, делая разные исчисления, работая с озлобленным прилежанием, не поднимая головы. Необходимо было доставить письмо заблаговременно на конспиративную квартиру, потому что человек, отправлявшийся в Дубравник, уезжал в тот же день.

На конспиративной квартире он застал Лену, которая исполняла там свое дежурство.

– Получили вести из Дубравника, касающиеся вас, – сказала Лена. Она вынула из ящика письмо Зины, еще влажное от химического реактива. – Вот, а тут ваше имя, – сказала она, указывая на группу цифр на последней странице.

Андрей прочитал следующее: «Дело мое осложняется, и Андрей хорошо сделает, если приедет». Ничего более подходящего нельзя было придумать, и Андрей тотчас же решил принять это приглашение.

– Что вы на это скажете? – спросила Лена сдержанно. – Поедете?

– Конечно! – ответил Андрей.

– Я так и думала. – Девушка нахмурилась.

Андрей знал, что Лена не одобряет его решения, и знал почему.

– Я должен ехать, – сказал он, как бы извиняясь. – Хотя Зина и не настаивает, но я знаю, что она не стала бы звать меня, если бы не серьёзная необходимость.

– И вы бросите пропаганду между рабочими, когда она у вас так хорошо шла, и всё остальное? – сердито продолжала Лена, не слушая его. – Всегда так случается с нашими революционерами из привилегированных. Они ждут первого предлога, чтобы броситься в террористическое предприятие.