Андрей Кожухов

Ватажко, раньше того изображавший праздношатающегося, разглядывающего картинки в окне какой-то лавки, совсем забыл свою роль. Расставив ноги, он стоял посреди переулка и с затаённым дыханием следил за движениями Василия. Когда желанный сигнал был подан, он бросился сообщить добрую весть Андрею.

Его роль как часового была кончена. Ему незачем было дожидаться других сигналов, потому что Василий быстро двинулся вперёд, чтобы быть на месте предстоявшего нападения. Ему нужно было приехать туда раньше, чтобы конвоируемые могли его увидеть на своём посту.

Андрей, наоборот, должен был двигаться все время, так как ему необходимо было встретиться с партией в заранее определённом месте. Теперь ему еще рано было показываться на улице; приходилось прождать еще минут пять-шесть. Он лишний раз обошёл свою маленькую площадь, держа лошадь на поводу и стараясь идти обыкновенным шагом.

Ватажко шел рядом с ним по тротуару.

– Держитесь у поворота в переулок и не волнуйтесь, – повторил ему в последний раз свои инструкции Андрей. – Если ничего не произойдёт, поспешите известить Зину. Помните, где она будет дожидаться? На бульваре, третья скамейка от входа.

– Да, я хорошо помню.

Слова эти относились к тому случаю, если бы нападение пришлось отложить до возвращения партии из суда. Но Андрей надеялся, что надобности в такой нежелательной отсрочке не представится.

– Теперь пора! – воскликнул он.

Он легко вскочил в седло, пока Ватажко держал лошадь под уздцы.

– Прощайте! – сказал юноша. – Успех зависит от вас.

– И от моего Росинанта, – сказал Андрей с улыбкой и потрепал лошадь по шее. Кивнув приветливо, он поехал рысью в переулок, где прежде стоял Ватажко.

В переулке он сдержал лошадь и стал присматриваться. Улица была совершенно безопасна. Но его глаза притягивались, как магнитом, к маленькой колонне, издали казавшейся неподвижной, хотя она приближалась правильным, военным шагом.

«Вот они, вот! – сказал про себя Андрей. – Что бы ни случилось, сегодняшний день не пройдёт даром».

Своими дальнозоркими глазами он вскоре мог различить троих арестованных и заметил, что Борис был в короткой куртке, без шинели. Он, по всей вероятности, не был вооружён. Было очень досадно. Но Левшин и Клейн одеты как следует, значит, вооружены. Пожалуй, этого хватит на всех. Очевидно, сами они так думали, иначе не дали бы сигнала, что у них есть оружие.

На левой стороне улицы Андрей увидел экипаж с Василием на козлах. Видна была только его широкая сутуловатая спина в синем кучерском кафтане и глянцевитая шляпа. Он имел вид усталого извозчика, лениво поджидавшего седока.

Ни одного настоящего извозчика не было видно на протяжении улицы. На обязанности часовых, освободившихся теперь со своих постов, было не давать останавливаться извозчикам, чтобы жандармы не могли ими воспользоваться для погони. Их нанимали и уезжали подальше, а затем все отправлялись на бульвар, к Зине, за дальнейшими приказаниями.

Андрей на лощади и его товарищи медленно сближались друг с другом, причём лошадь шла шагом. На улице было почти безлюдно, только кое-где виднелись редкие прохожие. Но весёлая жизнь текла своим чередом в это яркое солнечное утро. Толстая баба в переднике, повязанном под мышками, толкала перед собой тележку с фруктами и сластями, громко рекламируя свой товар. Два запачканных мальчугана с разинутыми ртами смотрели на соблазнительную тележку и никак не могли понять, отчего это взрослые, которым всё можно, так равнодушно проходят мимо. Окна домов были раскрыты. Довольные жители высовывались из окон, любуясь прекрасной погодой. С одного балкона доносились громкий разговор и смех.

Андрею показалась странной и удивительной эта лёгкая беззаботность улицы, которая через несколько минут сделается ареной жестокой борьбы, смятения и кровопролития.

Нападение должно было произойти саженях в десяти позади экипажа, чтобы оставить Василию открытый путь. В момент, когда конвоируемые выстрелят в первый раз по конвою, Андрей должен оказаться в тылу конвоя и напасть на жандармов во время их схватки с арестантами. Он регулировал поэтому свои движения таким образом, чтобы проехать мимо конвоя недалеко от экипажа. Лёгким давлением ноги он направил послушную лошадь в пространство между конвоем и Василием. Ни он не глядел на арестованных, ни они на него, но и те и другие с тревогой следили друг за другом. Левшин был ближе к нему. Андрей физически ощущал устремлённый на него вопросительный взгляд и едва заметно кивнул в знак одобрения. Он только приветствовал их этим движением, но возбуждённый Левшин принял это, очевидно, за сигнал. В то же мгновение Андрей увидал, как он выхватил револьвер из кармана и направил его в жандарма, шедшего за ним. Раздался выстрел, послышалось громкое проклятие, и на мгновение всё скрылось в облаке дыма, так что Андрей ничего не мог видеть.