Андрогин. Новая эра (СИ)

Бесспорно, он любил свою жену, и она была с ним счастлива, чувствуя себя как за каменной стеной. Да и к этой несвободе она тоже привыкла, даже была рада, после стольких лет одиночества. Единственной, на кого это плохо повлияло, была ее дочь, красавица Жанна. Рыжеволосая, как и ее, так и не удавшийся в жизни, биологический отец, который, по сведениямОлеси, нынче спился.

«Это то, что он заслужил», – безжалостно констатировала она, узнав об этом.

Виктор, бесспорно, любил Жанну, как свою собственную дочь. Переболев свинкой в детстве, детей он своих иметь не мог. С женщинами до Леси его отношения могли бы сложиться, но он их не хотел. Был таким себе Казановой, который жил сам для себя. До того момента, пока не встретил Олесю. Он переживал за Жанну, как за своего ребенка. Ему на каждом углу мерещились ее обидчики. Она была такой умной и красивой, что ему казалось, что у нее только и есть что завистники да враги.

Ему все казалось, что когда-то он устроит конкурс ее женихов, которые будут приходить, и он всех будет сравнивать и выбирать. И отберет ей в итоге самого лучшего. Но время шло. Женихи так и не приходили. И, что самое ужасное, он не замечал этого. Он наоборот втайне радовался, что она еще живет с ними. И хоть сейчас ей было уже далеко не двадцать лет, он все хотел оттянуть момент ее ухода из семьи. Каждый возможный кавалер казался ему угрозой их такому уже устоявшемуся быту. Как он мог доверять другому мужчине? Ведь тот мог обидеть его маленькую Жанночку.

Вот и сейчас, проснувшись этим утром и застав свою жену на кухне в ужасном состоянии, он понял, что, по всей видимости, у Жанны, пока он спал, снова случился приступ. Он лишь подошел к своей любимой жене и обнял ее за плечи.

Выглядел он очень молодо. Никто бы не смог определить его настоящий возраст. Волос пятидесятисемилетнего Виктора еще не коснулась седина. Вернее, чего таить, уже коснулась, вот только взорам это не было доступно, так как он всегда следил за своим внешним видом, молодился и красил их в насыщенный черный цвет. Они были не коротко стрижены и отливали блеском и на улице, и в помещении.

Виктор был высоким, статным, пышущим здоровьем мужчиной с мужественными руками. Дополняли его образ черные аккуратные бакенбарды. Лицо же его было начисто выбрито. Подбородок разделяла черта. Морщины, невзирая на возраст, были заметны лишь в уголках глаз и на лбу. Ясные, широко открытые глаза смотрели прямо на собеседника, намекая, что этот человек не боится ничего и никого. Он был абсолютно уверен в собственных силах, правоте и непогрешимости. Уголки рта его были приподняты, но не в насмешке, а в надменной улыбке. Да, он чувствовал себя властелином мира, и был им.

Виктора отличал хищный взгляд карих круглых быстрых глаз, который, казалось, играл и пронизывал всех насквозь. В одежде же он предпочитал выдержанный простой стиль четких контрастных оттенков. Виктор питал страсть к различным шарфикам, обрамляющим его шею. Он был главой семьи. Надежной опорой. Но часто он слишком передергивал палку и давил на жену. Сначала он покорил ее своим авторитетом, статусом, выдержанностью, упорством и спокойствием характера. Но годы изменили его. Он все более стал превращаться в занудного и недоверчивого тирана, который хоть и был опорой для жены, но контролировал каждый ее шаг, не доверяя ей.

Проснувшись, Жанна не сразу вспомнила видение, которое было у нее с утра. Она встала с кровати и прошлась по комнатам. Родителей нигде не было. Тщетно пыталась она вспомнить, где же они могли быть и лишь затем поняла, что они ее предупреждали вчера о том, что днем заедут в гости к друзьям, а потом отправятся в театр.

Бабушки ее тоже не было в квартире: она проходила лечение в больнице. Работу Жанна потеряла еще в начале панических атак. У нее не было ни сил, ни желания днями сидеть в офисе. Сейчас, проходя по комнатам, Жанна засмотрелась на любимую черно-белую фотографию на стене.

Она была сделана в тот период, когда они еще жили вместе с матерью одни, без отчима.

Жанне на ней было четырнадцать лет. Тогда у нее еще были волосы до плеч, а мать носила короткую стрижку. Из-за фотоэффектов волосы матери из русых превратились в темные, а волосы Жанны, наоборот, казались не рыжими, а светлыми. Они сидели, прислонившись друг к другу. И каждая из них смотрела вдаль, замечтавшись. Между ними чувствовалась сладкая спокойная нега. Жанна мечтательно смотрела вверх. Мать же, лицо которой еще только немного тронули мелкие морщинки, умиротворенно смотрела прямо перед собой. Было видно, что у Жанны все еще только начинается и она мечтает о будущем, а мать ее чувствовала себя уже на своем месте. Она и не надеялась, что у нее что-то поменяется. Но и в той жизни, которая у нее тогда была, ей хватало всего.

Свет падал на них, освещая их лица. Они были, как два ангела в белом: мать в белоснежной официальной кофте с острым воротничком, а Жанна в кружевной кофточке на пуговичках.