Он лишь осознавал, что она ужасно его раздражает и отвлекает внимание. Его взгляд то и дело падал на нее, хотелось вскочить и выхватить ее из рук этого главврача.
– Вы поймите, вам нечего обижаться на меня за то, что я запамятовал имя вашей дочери, – на ходу продолжал доктор. – Ведь это у вас она одна, а для меня она просто пациент, которых тысячи. За мою жизнь мимо меня пролетело огромное количество людей. Все они, как и для учителя его ученики – лишь белые корабли. Никто из них не оставляет следа в моей судьбе.
– А вы не зарекайтесь, доктор, – злобно выдавил из себя Виктор. – Моя дочь не такая. Ее-то вы точно запомните. И еще: она не чокнутая!
– Тише, тише! – зашептал, прислоняя к губам второй палец, Иннокентий, – вы что. Здесь никто не чокнутый. Что вы обзываетесь. Это все равно, как чернокожего обозвать нигером. Да и вообще, при желании в современной психиатрии можно придраться к любому человеку. Верующий – плохо, помешан на Боге, неверующий – тоже не так, связь с сатанизмом. Знаете, сколько во время Советского Союза в психушках наравне с научной элитой сидело всяких там астрологов, нумерологов, хиромантов? И все они были чокнутыми, скажете вы? Хотя, впрочем, в то же время все нормальные люди не без примеси каких-то своих характерных особенностей.
– Доктор, у меня одна просьба, прошу вас, вы помните: не давайте моей дочери никаких лекарств, прошу вас. А то если я узнаю!
Доктор хмыкнул.
– Узнаете? А вы что, сможете это проверить? – хмыкнул Иннокентий.
Виктор поник. Когда он поднял взгляд на врача, в нем читалось: пожалуйста.
– Я обещал. И все будет так, как мы с вами договорились. Самая щадящая терапия. Вы ведь верите в то, что ваша дочь сможет вернуться к нормальной жизни.
– Если захочет, – промолвил отец. – Как-то она сказала, что это ее выбор, что реальность оказалась слишком тяжелой для нее, и она не хочет хлопать себя по щеке и понимать: то, что происходит вокруг нее – это правда. Для нее почему-то намного реальнее то, что в последнее время происходит в ее голове.
Иннокентий лишь отмахнулся.
– Это пройдет. Вы не думайте, что я не разделяю ваше горе. Я понимаю, что вы чувствуете.
– Вы? Понимаете? – опешил Виктор. – У вас что, есть родственники в таком положении, как я?
– Нет, увы, – развел руками Иннокентий.
– Увы? – горько рассмеялся Виктор. – И у вас еще язык поворачивается такое сказать! Вы никогда не сможете поставить себя на место родителя, с ребенком которого произошло такое горе.
– Я – нет, – спокойно ответил Иннокентий.– Но, повторюсь, через меня прошло уже столько таких, как вы, что я невольно все это прочувствовал.
Отец Жанны стал неистово мотать головой из стороны в сторону.
– Вы просто наблюдатель. Вы не пропускаете это через себя. Поэтому огромное вам спасибо. Я очень надеюсь, что Жанна будет в наилучших условиях.
– Непременно, – направился к нему доктор, будто уже провожая его к двери.
– Я позвоню вам завтра, хорошо? Нам надо будет ее навестить,
– Да, да, время позднее, идите к жене и поезжайте домой, отдыхайте. И помните: сейчас ваша дочь получает определенный опыт. И, как она правильно заметила, это лишь ее выбор. А любой опыт, даже негативный, это очень важно. Так что не расстраивайтесь.
У Виктора было ужасное желание что-то добавить, но он так и не нашел слов, и быстро покинул кабинет главврача.
Глава 4 Дом с желтыми стенами
Стены этой частной психиатрической клиники не были желтого цвета вопреки всем предрассудкам. Массивное модное здание, построенное явно недавно, состояло из двух корпусов, соединённых между собой длинным навесным мостом – коридором, который разделял женское и мужское отделение.Здание находилось на огромной ухоженной зеленой территории, окруженной высоким забором в лесопосадке, и было оформлено в серых гранитных оттенках. Оно было не одно, а в окружении комплекса однотипных маленьких зданий, выполнявших различные функции подсобных помещений.