ANENERBE

— Возмутился. Я же когда по лестнице-то спускался, вспомнил день, когда Клавдия Степановна погибла. Иду и размышляю. Я всегда размышляю, такой уж у меня характер вредный. Не может ни секундочки без работы — анализирует, сопоставляет, постоянно в работе. Иду, значит, и подмечаю. И одет как в тот день, и тишина в подъезде стоит поразительно похожая. Вот сейчас, думаю, вниз спущусь, а там покойник лежит. Спустился — лежит! Безобразие какое-то! Словно я его позвал! Понимаете? А лежит он как? Головой вниз. А как лежала Клавдия Степановна?

— Головой вниз, — подсказал Виталий Борисович.

— Совпадение? Может, и совпадение, только мне это не нравится! А если я завтра по лестнице спущусь, и там вновь покойник? Я же с ума сойду! Меня же ваши коллеги затаскают. Еще с давних пор известно — случайных совпадений не бывает. Три совпадения уже не совпадения. А какое у меня алиби? Никакого! Один живу. Скажут: маньяк — граждан с лестницы выбрасывает. Хобби у него — людей в пролет бросать! Ничего смешного. Нынче во что угодно поверишь!

— Перестаньте говорить глупости, — успокоил Виталий Борисович, — никто вас не собирается обвинять. Да и трупа второго нет. Где второй труп? По городу бродит и людей пугает. А замочек на двери укрепите — не помешает. И за мамашу простите — без злого умысла получилось.

— Не нравится мне вся эта чертовщина, — признался математик, — и чего она ко мне липнет?

— К вам? Нет, это ко мне она липнет, — возразил оперативник, — знаете, я же с чертом встречался.

— Да вы что!!!

— Не поверите, и никто верить не хочет. Был один свидетель, так он заикаться начал — впечатлительный попался.

— И как? — осторожно спросил Алексей Митрофанович.

— А никак, посидели, поговорили. На кладбище было дело, несколько лет назад — вполне разумное существо и мыслит здраво, только больно вонючий. Сил нет терпеть, какой вонючий. Курит, кстати говоря, и немного картавит.

— Шутить изволите? — обиделся Алексей Митрофанович.

— Вот и вы не верите, и напрасно. Сами говорили: в жизни всякое случается.

— Случается, — согласился математик, — мой вам совет, как в следующий раз придет Клавдия Степановна, вы сразу ее и спросите. Не тяните, а сразу вопрос, что называется, в лоб. Не ответит — вновь спросите. Не стесняйтесь, не до этикета, а уж если у меня будет информация, непременно дам знать.

Виталий Борисович мысленно усмехнулся.

Не хватало еще одного покойника!

Прошел темным коридором, и прежде чем в прихожей включили свет, прошептал: минуточку! Стояла поразительная тишина, удивительно похожая на ту, в которой он оказался час назад. И вновь за дверью кто-то стоял! Виталий Борисович чувствовал, как, впрочем, этот «кто-то» чувствовал его.

— Это он! — скорее выдохнул, чем произнес товарищ Шумный и рванул дверь…

Ночной фейерверк и любитель почитать ночью

День приближался к своему завершению: об этом подсказывали не только сгустившиеся за окном сумерки, но и посетители. Один за другим они спускались по изящной лестнице вниз. Подходили к гардеробу, минут пять топтались в холле и покидали помещение. Лестница, вне всяких сомнений, являлась визитной карточной данного учреждения. Она встречала каждого входящего, как помпезный швейцар в строгой ливрее, и с не меньшим достоинством провожала, снисходительно прощая излишнюю торопливость. Шагать по лестнице было удобно: и подниматься вверх, и спускаться вниз. Темная ковровая дорожка поглощала почти все звуки — не важно, принадлежали они изящным женским каблучкам или грубым мужским ботинкам. Не меньшим украшением являлась и люстра, однако заметить ее было можно, лишь вскинув голову. Большую часть времени люстра просто весела, включали ее крайне редко в особенно торжественных случаях, к которым вряд ли можно отнести сегодняшний день.

Было прохладно — неизбежная составляющая просторных помещений. Особенно прохладно зимой, и почти все работники постоянно кутались в теплые вещи — кофточки и шарфики. Согревались они и чаем — обязательное условие не подхватить простуду и не заболеть. За окном — начало осени, первые числа сентября, в зале прохладно и тихо. Вероятно, тишина отдает предпочтение прохладе и находит с ней общей язык быстрей, нежели когда шумно. Хотя, возможно, мы не правы.

Небольшого роста женщина в длинной вязаной шали поправила очки и подняла голову. За исключением одного все посетители уже давно вернули книги и спустились вниз. Женщина глянула на часы — заметить их не трудно. Располагались они в доступном взору каждого месте — под потолком, украшенном старинным орнаментом — такие сейчас не делают. До закрытия оставалось пять минут, и всякий уважающий себя гражданин знает — пора покинуть помещение. Поднялась, поправила платье и направилась на поиски припозднившегося посетителя. Раздражения не было — она и сама иногда зачитывалась, теряясь в пространстве и во времени, и только годами установленный в голове будильник подсказывал, когда заканчивается рабочий день. Звали женщину Маргарита Петровна и работала она в библиотеке много лет подряд — всю жизнь работала.