Ангары

Шакал и ворона: ни внешней, ни внутренней кровимеж ними. Вдали нарисован дымящийся динамит.Их контуры на честном слове уже наготовепокинуть ядро черноты и принять незаконченный вид.Над ними баллоны с речами дрейфуют – листается комиксна пляже остистом, подветренном. Заперся грот-новодел.Разведрилось. Стало понятно, что врытый по поясфотограф был сварен из бронзы, и ни на кого – наводил.Я спрятал оружие, связь отключил и свернул в Долину Транзита.Прощай, побережье смешное! Чего я искал?

Альтдорфер не скажет, и Дарий. По зеркалу заднего видахромала ворона, клевал и маячил шакал.Долина в горах пузырилась и напоминала соприкосновение пауз.Пчела над обрывом, внизу – полигоны гладиаторских школ.Стекляшки подстанций и трубопроводы за ярусом ярус.И ртутные лифты с тенями нефтяников штырями усеивали котёл.Как два электронные скрутня, заметив друг друга, пропаливзаимно две тени – ворона и, чуть задержавшись, – шакал;как две электронные даты, ознобно стирая детали…Долина, напротив, раскручивалась, и припоминала аркан.И каждый участок района был точно вменённый в разметку,

он пуст был, но и, сверх того, на чудесный порядок пустей,как кубик, который всегда на шестёрке, внушает догадкуо мнимости как бы пяти остальных плоскостей.Изъяты частично: постройки, развязки, проходы и вышки.И эта изъятость царит и дует в подпольный манок.Двойник ли, свисая с орбиты, хватал человеков под мышки:за локти – в замок и – в потёмки (как через борта – на полок).В дверях арсенала провидица явилась, стакана не допила,и так неуверенно, словно по глобусу пальцем ведёти путает авиалинию с маршрутом подводного кабеля

(а в этой растяжке сознания ни шагу не сделать вперёд),«Мы ждём приближения нефти, – сказала, чертя пирамидына воздухе, – остальные обжили ржавеющий флот,в акустике танкеров сонных, пока мы в Долине Транзита,скользят по мазуту и в перегородках вешаются через год.Другие в ущельях кочуют и здесь появляются редко:прекрасное ловят мгновенье – и эта задача проста —кто может из правильной пушки выбить центральную скрепку                                                                     арочного моста».Бесхозная, в стратосфере зависшая на отметке,где ещё рано для парашюта, в летаргической высоте,

эта долина, разбитая на кривые клетки,похожа на дирижабль с солнечной батареей, на полухолостом винте,с терпением геологическим, с опорой на ожидание,с истерикой, что не отнять, когда уже вспыхнула сеть:соляризованное изображение короткого замыкания долины,облившейся нефтью, верней – опрокинутой в нефть.Здесь роль астронома и историка мне показалась притворной.«Нефть, – я записал, – это некий обещанный человек,заочная память, уходящая от ответа и формы,чтобы стереть начало, как по приказу сына был убит Улугбек».