Ангел с пламенными крыльями. Том 3

Девчонки начали отчитываться. Можно было не делать перекличку, но я чувствовал, что надо. Чтобы показать всем, они, группа каждой из них, не одни. Все они — винтики громадной по мощи машины, и должны действовать в полной уверенности, что всесильны, всемогущи. Это их день, их ночь, они правят тут бал. Не знаю, как объяснить это чувство, но я считал, что должен таким образом подбодрить девчонок. Мы делали незаконное дело, кровавое, спорное с моральной точки зрения, и совершенно без поддержки руководства. Которое «ничего не знает», а значит, в случае чего, легко открестится, подставив исполнителей. Это сейчас, спустя время, о том ночном нападении ходят легенды, и люди действительно считают, что корпус в тот день был мощной единой неудержимой машиной мести. Я же в момент отдачи команды в «либертадоре» видел лишь несколько групп испуганных девчонок, выходящих рушить устои на свой страх и риск по зову долга и чести. Индивидуального человеческого долга и индивидуальной же человеческой чести каждой из них. И то, что использовали они оружие и технику корпуса, для всех было лишь отягчающим обстоятельством, как использование служебного положения в личных целях. Кстати, именно поэтому марсианское оружие так хорошо разошлось и пошло «в масть», ибо оно было МОИМ. Девочки волновались, и мне надо было дать им понять, что всё хорошо, всё нормально, и мы победим уже потому, что это МЫ, все МЫ, а не каждая их группа мстительниц в отдельности. Я должен был показать, что я не просто горе-мститель, собравший мощную «подписку» и раздобывший оружие; я должен был показать, что я — полководец, генерал организованной армии, у которого всё под контролем, и идти за которым не только не зазорно, но и… Единственно правильно в этой сложной суровой жизни.

— Беатрис, — начал я, когда почти все девчонки заняли места. — Беатрис, я мог оставить тебя в «Сарае». Или ещё где. Но взял тебя с собой. Я хочу, чтобы ты ВИДЕЛА! — сделал я акцент на этом слове. — Видела, что я делаю ради твоей защиты. Что бывает с теми, кто покусится на то, на что покушаться… Нельзя! На жизнь ребёнка. Эти парни, — кивок на визоры, на сетку из квадратиков, на которых запечатлелась почти вся Новая Аргентина, — не участвовали в нападении на тебя напрямую. Но они — уроды. Все они. Моральные. Ибо позволяют подонкам, способным на такое, жить в своей среде, в своём обществе. Они каждый день здоровались с ними, общались, обсуждали футбол, как ни в чём не бывало. Никто из них не осудил эти полтора десятка уродов, никто не «настучал по репе» за содеянное, не изгнал, не применил других санкций. И даже с «извинениями» их эскадрон приехал лишь после того, как включились в игру мы с девочками. Тогда и только тогда, когда увидели, что «подписка» в виде королевского клана зашевелилась, и может создать им, лично им, какие-нибудь проблемы.

Сильная вводная. Но девушка молчала. Я продолжил, ибо то, что сейчас говорил, было нацелено не на сей момент, а на будущее. На всю её оставшуюся жизнь. Я не хотел, чтобы из одной крайности её психика пустилась в другую, чтобы она ни дай бог не испытала чувства вины и раскаяния, и всей прочей психологической реверсной лабуды. Я хотел, чтобы она поняла меня правильно, как есть, и жила дальше. Прежней весёлой девчушкой, насколько это возможно.

— Эти парни, Беатрис, — вновь кивок на кокон визоров, — не принимали участия в нападении на тебя. Но они такие же, как их братья по оружию. Мазаны одним миром, так же думающие, и больше чем уверен, на их месте поступили бы точно также. То есть, они — такое же дерьмо. Потому и будут истреблены. Как тараканы, крысы, в назидание. Чтобы другие тараканы и крысы задумались, чтобы никому неповадно было.

Помолчал. Посмотрел ей в глаза.

— Ты меня осуждаешь?

Беатрис внутри трясло от противоречивых чувств, но что сказать — она не знала.

— Хуан, я могу повлиять на твоё решение? — вымолвила, наконец, она

— Нет. — Я уверенно покачал головой. — Это был и мой сын, не забывай. Ты бы не стала так делать, да? — выпустил я немного усмешки.

Кивок.

— Слишком много крови. Я… Не такая, я так не могу.

Я покачал головой.

— Нет, не слишком, чика. Потому, что это не месть, вот что я хочу, чтоб ты поняла. Мстить мы будем сегодня, но чуть позже, в «Сарае», куда поехали девчонки. И виновные уже давным-давно ждут своей участи. От исполнителей до команданте, который недавно к ним присоединился. Эти же парни виновны в ОТНОШЕНИИ, в СОЧУВСТВИИ к преступникам и преступлению. Они мысленно ПОДДЕРЖАЛИ своих, не отвернулись от содеянного. То есть, считают это нормой. А это нельзя считать нормой! — зло воскликнул я, повысив голос. Но тут же взял себя в руки.